Сбылась мечта бегемота

– Нам ничего покупать не надо, – шепнула Нюся. – Главное – участие. Аукцион проводит Инесса. Вон она, за столом.

Я увидела тощую девчонку с волосами цвета майонеза, закрученными штопором, и не сдержалась:

– Это Федорчук? Сколько ей лет? Двенадцать?

Анечка захихикала.

– Ну тетя Таня! Инесса старая, но не мумия, как Роза Игнатьевна, той сорок. Когда мне исполнится тридцать, я повешусь – не хочу жить старухой!

Инесса Леонидовна стукнула по столешнице железным молотком для отбивания мяса, явно позаимствованным на собственной кухне.

– Продолжаем аукцион. Лот номер два. Зеленый Силу. Кто…

– Я! – крикнула замотанная в ожерелья дама. – Беру!

– Мама Катьки, – пояснила мне на ухо Нюся. – Они очень богатые. Отец Серебряковой – главный спонсор, поэтому Катя отличница. Она ничего такая, не звездит. Вот Ленка Голубева противная. У нее папахен известный адвокат, его наша директриса боится.

– Нюся, а кто такая Нина Петровна Кузьмина? – спросила я, вспомнив объявление возле звонков. – Самый крутой спонсор вашей школы?

– Откуда ты про нее знаешь? – поразилась Анечка. – Нет, она шаманка, приходит училкам карму чистить. Ваще такая прикольная! У нее есть коробочка с дымом, на цепях. Тетка ею машет, когда по гимназии идет, – отгоняет излучение от нас. Катька говорит, эта штука называется крокодило.

– Может, кадило? – усмехнулась я.

– Какая разница, – отмахнулась Нюся. – Смотри, каких все уродов сляпали. Жуть!

– Точно, – согласилась я. – Большинство поделок косые, кривые, а твой Силу красавец. Его очень украшают перламутровые глазки.

Аукцион набирал обороты. Основная борьба за лоты разгорелась между мамами Кати Серебряковой и Лены Голубевой. Едва одна женщина называла цену, как вторая мгновенно накидывала пару сотен. Остальные родители, как и я, не собирались тратить попусту деньги, участвовали в аукционе, потому что не хотели увидеть в дневниках отпрысков двойку по природоведению. По залу бегали два парня с фотоаппаратами и беспрерывно снимали происходящее.

– Надо же, Инесса сумела зазвать прессу, – восхитилась я. – Предприимчивая девица!

– Не, тетя Таня, журналистов папа Димы Митина прислал, он владелец газет и журналов, – просветила меня Анечка. – Митин в туалет какую-то дрянь бросил, и та взорвалась. Димке хотели кол за поведение влепить, но его отец пообещал статью об аукционе с фотками напечатать. И обязательно со снимком Федорчук. Поэтому она себе причесон и забацала. Просто ад у нее на голове сегодня, скажи?

Я промолчала. Если у меня когда-нибудь появится ребенок, ни за что не отдам его в так называемую элитную частную гимназию. Пусть посещает обычную школу с нормальными педагогами, которые хорошенько отругают его за опоздание на урок, двойку поставят за плохие знания и напишут замечание в обычном дневнике.

– Силу розовый с перламутровыми глазами! – объявила тем временем Инесса Леонидовна. – Первоначальная цена – пятьсот рублей.

Глава 28

– Какой он милый! – восхитилась Нюся. – Помнишь, как ты ему ручки-ножки пришивала?

– Непросто было, – улыбнулась я. – Набивка хорошая, Силу получился толстенький, умильный. И нам удалось ему улыбку вышить.

– Ушки тоже суперские. Знаешь, я к нему привыкла, – грустно сказала Анечка. – Он очень здоровски на столе смотрелся.

– Да, – вздохнула я, – придавал комнате уют.

– Пятьсот. Кто больше? – задорно выкрикнула педагог.

– Тысяча! – набавила мать Кати.

– Полторы! – выкрикнула родительница Лены.

– Две!!

– Три!!!

– Тетя Таня, неужели наш любимый Силу достанется Голубевой? – зашептала Нюся. – Он же ей совсем не нужен, Ленка его вышвырнет.

– Четыре! – заорала Серебрякова.

– И еще пять сотен, – не сдалась Голубева.

– Ленка нашему розовому пушистику глазки отрежет и на кофту пришьет, – всхлипнула Нюся, – умрет он слепым в мусорном бачке.

Мне стало до жути жаль Силу. Так старалась, когда вышивала у него на личике улыбку, а на руках пальчики… И что? Игрушку точно отправят в помойку.

– Шесть тысяч! – прозвучало в зале.

– Вот она, бедность, – сдавленным голосом произнесла Анечка, вытирая нос кулачком, – нет у нас денег, не можем Силу выкупить. Не надо было его отдавать на аукцион. Ну, поставили бы еще один двойбан… Ну, упаду в рейтинге… Плевать. Силу важнее.

– Семь за уродца! – воскликнула Голубева.

– Мамаша Ленки его уродцем обозвала! Вот, блин… Сама такая! А наш Силу красавец. Тетя Таня, он на меня смотрит, прямо как человек. Боится смерти-и-и-и…

Нюся тихо заплакала.

– Десять! – неожиданно для самой себя выкрикнула я.

Весь зал уставился на меня.

– Тетя Таня… – ахнула Нюся.

Мать Лены открыла рот…

– Двенадцать! – объявила я.

Голубева надула щеки, но промолчала.

Инесса подняла молоток.

– Раз-два-три! Продано.

Аня схватила меня за руку.

– Тетя Таня! Тетя Таня! Я до следующей твоей получки ни одной конфетки не съем, мороженки не лизну, компьютерной игрушки не попрошу! Пока ты, бедненькая, на работе мучаешься, я в квартире порядок наведу! Идеальный! Суп сварю!

– Не надо, – остановила я девочку. – Ты меня не просила Силу купить, я сама приняла решение – не смогла отдать его в чужие злые руки.

– Аукцион завершен, – объявила Инесса Леонидовна.