Сбылась мечта хулиганки

– Да я не сам нашел, – проговорил сержант дрожащим голосом, – меня вызвали по телефону с водозаборной станции… Я приехал, а там женщины все почти в обмороке, хотя они всякого повидали, – по лицу сержанта было похоже, что он сам вот-вот хлопнется в обморок, хотя тоже всякого повидал, – там у них камеры водозаборные, они сетками отделены… А внутри – большой пропеллер, как бы винт гребной, чтобы воду закачивать… ну как сетка отошла, это еще надо разбираться, и как потерпевшая в воду попала… но только ее винтом этим так перемололо… от головы вообще ничего не осталось… лишь видно, что волосы рыжие были… возможно, это при опознании поможет.

На экране показалось что-то бесформенное, страшное, совсем не похожее на человека. Долго демонстрировать эту картинку не стали, видимо щадя нервы чувствительных домохозяек.

Мишка Шиш проснулся оттого, что кто-то тряс его за плечо. Сначала он подумал, что его будит мент, чтобы прогнать с теплого належанного места, но, приоткрыв опухшие глаза, увидел плотного коренастого мужика в кепке и очках с большими желтыми стеклами.

– Чего надо? – злобно спросил грубый спросонья Шиш.

Все тело ломило, голова была как железобетонная, во рту ощущался неповторимый аромат деревенского нужника. Ни говорить, ни делать ничего не хотелось. Кто-то говорил Мишке, что если после сорока лет ты просыпаешься и у тебя ничего не болит, то, значит, ты уже сдох. Мишке было намного больше сорока, а трудная жизнь на свежем вокзальном воздухе и низкое качество потребляемых напитков привели его в такое состояние, что ему вполне можно было дать все семьдесят.

– Выпить хочешь? – негромко спросил мужик.

Сразу видно – умный человек, понимающий.

– А то! – Мишка кряхтя приподнялся, радостно предчувствуя ее, родимую.

Мужик протянул ему пластиковый стаканчик, Мишка проглотил его содержимое, как голодный пес сглатывает на лету брошенный ему кусок.

Жизнь сразу стала не такой помойкой.

– Чего надо? – деловито спросил оживший Шиш уже без прежней грубости, понимая, что дармовой выпивки в этой жизни не бывает.

– Заработать хочешь? – Мужик наклонился пониже.

– Смотря что делать. – трудная вокзальная жизнь приучила Мишку к некоторой осторожности.

Мужик наклонился еще ниже и начал подробно объяснять работу.

– Это можно, – солидно кивнул Шиш, дослушав до конца, – только номер этот, чтобы ящик открыть, мне на бумажке запиши, так мне его нипочем не запомнить.

– Запомнишь, – отрезал мужик, – за хорошие деньги все запомнишь.

– А сколько бы ты мне, к примеру, заплатил?

Мужик назвал сумму, и Шиш нервно сглотнул.

– Запомню, – согласился он решительно.

Сегодня у него явно был удачный день. Прямо как тогда – несколько дней назад, а может, и несколько недель – со временем у Шиша были сложные отношения, – тогда, когда чокнутая девчонка заплатила ему за такое, что и вспомнить-то смешно. Шиш тогда и заработал, и повеселился. Похоже, сегодня будет такой же хороший день.

– А не боишься, что я с твоим чемоданом сбегу? – спросил он мужика.

– Нет, не боюсь, – ответил тот с доброй усмешкой, – ты бегаешь плохо, а я – хорошо. Побоишься ты от меня бегать, я ведь тебе почки вырежу.

«Верно, – подумал Мишка, – этот вырежет. Сразу видно, что серьезный мужчина».

Он отряхнулся, как шелудивый пес, повторил про себя все, что велел ему заказчик, и неторопливо побрел в сторону камеры хранения.

Главная сложность была незаметно проскочить мимо дежурного, потому что этот козел страсть как не любил Мишку и таких, как он, и гонял из своей камеры почем зря. Но заказчик, этот мужик в очках, заговорил о чем-то с дежурным, и жирный козел не заметил, как Мишка пробрался в его кладовую.

Найдя нужную ячейку, Шиш с огромным трудом вспомнил все цифры, которые повторял ему заказчик, и неловкими, непривычными к мелкой работе пальцами набрал их на железных кругляшках. Дверь не хотела открываться. Мишка занервничал: верный заработок уходил прямо из-под носа. Он застыл, задумался, вспомнил, сколько пообещал ему серьезный мужик, и эта замечательная сумма слегка освежила его проспиртованные мозги. Он сообразил, что цифирки на железных кругляшах нужно набирать не справа налево, как нумеруются платформы на вокзале, а слева направо, как пишут слова на всяких дурацких вывесках и в газетах, которые Шиш давно уже не читал. Мучительно напрягаясь и бормоча про себя цифры, он снова набрал их.

Дверь тихонько загудела, он потянул за ручку, ящик открылся.

В ящике стоял небольшой плоский чемоданчик красновато-коричневой кожи, на котором были вытеснены какие-то слова и дом с башней. Хороший чемоданчик, дорогой, кто угодно за него сотенную заплатит, а сотенная – это две бутылки хорошей водки, или пять бутылок той отравы, которую Шиш покупал у старухи Прасковьи… нет, это пустые, лишние мысли, потому что заказчик обещал Мишке заплатить больше, да и мужик он серьезный, сразу видно, с таким лучше не шутить. Мишка вынул чемоданчик из ящика и не торопясь, стараясь сливаться со стенами, двинулся к выходу.