Сбытчик

— Конечно, — сказал Карелла, — глупый малыш еще не понимает, что тело необязательно должно висеть в воздухе. Видишь ли, Берт, нам случалось обнаруживать стоящих, сидящих и лежащих самоубийц. — Он повернулся к детективу из отдела по расследованию убийств. — Верно я говорю?

— Да, они могут быть в любом положении.

— В любом, — согласился Карелла. — Самоубийство необязательно похоже на самоубийство.

В его голосе послышались плохо скрываемые суровые нотки. Клинг нахмурился и с некоторым сочувствием посмотрел на сыщиков из отдела по расследованию убийств.

— Что вы скажете о цвете? — спросил Карелла.

Детектив уже начал злиться на Кареллу.

— Цвете чего? — переспросил он.

— Трупа. Он синий. Правда, интересно?

— Перекрой воздух и получишь синий труп, — ответил детектив. — Ничего интересного.

— Понятно, — сказал Карелла, металл в его голосе становился все заметнее. — Ничего интересного. Тогда расскажи малышу о том, что такое боковой узел.

— О чем?

— Об этом узле на веревке. Он сбоку на шее.

Детектив подошел к трупу и осмотрел веревку.

— Ну и что? — спросил он.

— Я просто подумал, что эксперт по самоубийствам твоего класса должен был сам заметить это. — Теперь Карелла уже не скрывал суровости.

— А я и заметил. Что из этого?

— Я подумал, что ты объяснишь новичку, какого цвета бывает труп повешенного.

— Послушай, Карелла… — вмешался второй сыщик.

— Пусть твой приятель объяснит, Фред, — прервал его Карелла. — Надо уважать мнение экспертов.

— Что ты несешь?

— Он смеется над тобой, Джо, — сказал Фред.

Джо повернулся к Карелле.

— Смеешься надо мной?

— С чего ты взял? — сказал Карелла. — Расскажи нам об узлах, эксперт.

Джо заморгал.

— Что ты привязался к узлам?

— Ты, конечно, знаешь, — заговорил Карелла вкрадчиво, — что боковой узел сдавливает артерии и вены только с одной стороны шеи.

— Конечно, знаю, — ответил Джо.

— И что если узел находится на шее сбоку, то лицо самоубийцы краснеет, а если сзади — то бледнеет. Знаешь ведь, верно?

— Кто этого не знает? — сказал Джо с вызовом. — А потом они синеют с любыми узлами, тоже мне лектор нашелся. Я видел не одну дюжину синих повешенных.

— А сколько ты видел синих, отравленных цианистым калием?

— Ну?

— Ты уверен, что причина смерти — асфиксия?

— Ну?

— Ты видел бутылочные колпачки в оранжевой корзинке? А шприц рядом с мальчишкой?

— Конечно, видел.

— Может, он наркоман?

— Похоже на то. Я бы сделал именно такое предположение, — сказал Джо. Он постарался придать своему голосу язвительность: — А что думают великие умы восемьдесят седьмого участка?

— По-моему, он наркоман, — сказал Карелла. — Судя по исколотым венам.

— Я тоже заметил, — сказал Джо. Он поискал, что бы еще сказать, но не нашел.

— Как, по-твоему, он укололся перед тем, как повеситься? — спросил Карелла сладким голосом.

— Мог, — ответил Джо рассудительно.

— Но ведь это странно, согласись? — спросил Карелла.

— Что же здесь странного? — попался на удочку Джо.

— Если бы он укололся, то чувствовал бы себя на седьмом небе. Тогда зачем ему было лишать себя жизни?

— Некоторые наркоманы после дозы впадают в депрессию, — сказал Фред. — Послушай, Карелла, остановись. Что ты, черт тебя возьми, хочешь доказать?

— Только то, что великие умы восемьдесят седьмого участка не вопят во всю глотку «самоубийство», пока не получат заключение патологоанатома — да и после этого тоже не вопят. Что скажешь, Джо? Или у всех погибших от асфиксии синие трупы?

— Надо взвесить, — сказал Джо. — И сопоставить.

— Это очень тонкое наблюдение об искусстве сыска, Берт, — сказал Карелла. — Запомни его хорошенько.

— Куда, черт возьми, подевались фотографы? — спросил Фред, уставший от перепалки. — Пора начинать работу. По меньшей мере, надо выяснить личность погибшего.

— Он-то уже никуда не спешит, — заметил Карелла.

Глава 3

Мальчишку звали Анибал Эрнандес. Друзья, не знавшие испанского, звали его Аннабелль. Мать звала его Анибал и произносила это имя с испанской гордостью, которая теперь была приглушена горем.

Карелла и Клинг одолели пять лестничных пролетов, добрались до верхнего этажа и постучали в дверь квартиры пятьдесят пять. Она открыла дверь быстро, словно ждала их прихода. Перед ними стояла могучая женщина с большой грудью и прямыми черными волосами, одетая в простое платье. На лице — никакой косметики, по щекам текли слезы.

— Вы из полиции? — спросила она.

— Да, — ответил Карелла.

— Входите, por favor. Пожалуйста.

В квартире стояла тишина. Ничто ее не нарушало, даже шорохи сна. В кухне горела лампадка.

— Проходите в гостиную, — сказала миссис Эрнандес.

Детективы последовали за ней, в маленькой гостиной она включила торшер. Квартира сияла чистотой, но штукатурка на потолке потрескалась и готова была обвалиться в любую минуту, а из батареи отопления натекла на линолеум целая лужа. Детективы сели напротив миссис Эрнандес.

— Мы по поводу сына… — наконец выдавил из себя Карелла.

— Si[1], — сказала миссис Эрнандес. — Анибал не мог убить себя.

— Миссис Эрнандес…

— Что бы они ни говорили, он не мог убить себя. Я уверена… уверена… Кто угодно, только не Анибал. Мой сын не мог лишить себя жизни.