Счастье

— Даю свое «опровержение ТАСС», — не отступал Городцов, любивший официальные обороты речи и государственный стиль разговора. — Какие, я вас спросю, огороды? Помидор, кабачки? То ж, милые мои, не Орел, не Рязань, а называется — юг, субтропики. Дайте мне южный сортимент. У меня ж не картофельный профиль, исходя из научных данных.

Привыкнув на войне разносить в щепы сотни домов и раскидывать десятки мостов, Городцов легко относился к словам «выкорчевка», «перепашка», «переплантаж». Он мыслил взрывами. Плантаж почвы под виноградники взрывным методом привлекал его, как нечто родное. Он хотел бы все тут взорвать, что было старым, ненужным, пережившим себя, — жалкие огороды, кур, дешевые сорта винограда, — и перевести хозяйство на самые передовые культуры, достичь полного процветания, которое было вполне осуществимо, если взяться за дело всерьез.

Медлить он не желал. Промедление считал гибелью.

— Я на бога возлагаться не буду, — трубил он, поглаживая жесткие усы, — я сам себе бог по научным данным. Табак, виноград, розы — и за три года я кладу в банк миллион рублей. Звеньевые за один табак по сорок тысяч положат, за розу — по двадцати. Куры мне тогда нипочем. Сдам розовый лепесток — каких хочешь гусей понавезу.

Возражения отскакивали от него, как от заговоренного, и в конце концов Широкогоров вынужден был ознакомиться с его планом реконструкции виноградников.

План был тщательно продуман. Токайские и мускатные сорта путем отводков занимали позиции изгоняемых саперави, рислинга и кабернэ. Жилища колхозников одевались вьющимся виноградом. Палисадники превращались в розариумы. Одна из узких балочек становилась водохранилищем.

— Ну, а уж если!.. — Городцов с такой силой втянул в себя воздух, что седой пух на голове Широкогорова, как дымок, качнулся в сторону говорившего. — Если и вы против меня, тогда на стрельбу прямой наводкой перехожу. Хочу свою пятилетку иметь, не можете мне отказать. Хочу, чтобы «Микоян» был краснознаменным колхозом. Ансамбль пляски краснознаменный, а почему-то колхозов ни одного нету. Должны! Что? Должны быть! Как так! Я вам говорю!.. — буйствовал он все яростнее, хотя Широкогоров ему не противоречил.

— Мы на войне чего достигли? Невидимую цель изучали. Сна бывало лишаясь, все в уме прикидывали, как там и что. А тут я, как этот, как ящер, ей-богу, — вдаль не дают глянуть. Я прямо вам скажу — мое коммунике с вашим не сойдется. Дайте мне показательный вид, вот чего я хочу.

— Да я ведь не возражаю, — улыбался Широкогоров. — Я бы и сам все тут вверх ногами перевернул. Правы-то вы правы, да не слишком ли торопитесь?

— Кто рысью, а кто галопом. На основании своих данных. Так лучше дело пойдет.

Так как Широкогоров не имел возможности развить свои взгляды, беседа сама собой закончилась ничем, и они договорились о том, что встретятся у Воропаева.

Когда Широкогоров вернулся к себе и, бранясь, рассказал Юрию о затеях Городцова, тот прежде всего огорчился, что не присутствовал при их беседе. Ничего так не презирал Воропаев в своих работниках, как неосведомленность, и всегда требовал, чтобы они шли навстречу событиям, а не поджидали их у своего стола.

«Вы обязаны знать настроения прежде, чем они сформулируются в умах», — говорил он.

Юрий опоздал. Событие само подкатилось к нему, как неразорвавшаяся бомба.

— Я поеду к Городцову, разберусь в его наметках, подготовлю к докладу свои соображения, как работник райкома.

Но Широкогоров уговорил его не ездить, убеждая, что он уже сам во всем разобрался.

— Городцов перегнул и здорово перегнул. Огороды ему помешали, подумаешь! Я, конечно, понимаю, откуда это идет: жить торопится.

— А где-то в существе вопроса есть зерно истины?

— Есть-то есть, но... прав ли он? Отвлеченно — да. Прав. Но с практической точки зрения — он левак. А это осуждается. За огороды боремся, а он... Не прав, конечно.

Юрию было неловко взглянуть в глаза Широкогорову.

— То, что хорошо вообще, не может быть плохо в частности, — робко возразил он, еще не умея спорить с этим авторитетным стариком. — Тут два вопроса: один — перегиб с огородами, другой — идея показательного колхоза, и это, по-моему, верная идея. Вопрос только в том, быть ли таким колхозом «Микояну». Давайте продумаем, Сергей Константинович.

Старик сдвинул брови и покачал головой.

— Да, да, да, — сказал он. — Идея верна. Абстрактно. Но практически это чертовски трудно осуществить. А? Как вы считаете?

— Трудно, но думать же об этом когда-нибудь надо. Конечно, кур следует защитить. И огороды тоже. Народ у нас сейчас питается неважно. Но, с другой стороны, пересортировать виноградники тоже пора.

— Этот Городцов — неглупый хозяин, — и Широкогоров хитро улыбался своими детскими глазами. — «Микоян» — лучшее место в нашем районе, между прочим. Дознался же, эдакий жох!