Счастье

Ходил он в картузе с ремешком и пуговкой наверху, в сером замызганном пиджаке и личных сапогах. Собаки у него не было, и охотился он больше по сухопутью.

Когда он приходил, то обыкновенно сообщал с первого же слова о каком-нибудь своем охотничьем подвиге за последние дни, подвиге большей частью фантастического свойства.

Так и теперь. Увидев возившегося около избы Фому, он закричал ему без предисловия:

- Вот штука-то! Верь не верь, а истинная правда! Прямо хоть в "Природу-Охоту" посылай. Иду это над Лучковым болотом - два черныга взмыло... Я это взял одного на прицел - здоровенный черныг! - ке-эк звиздилякну! Понимаешь?! Голова - дрр... на траву, а черныг летит. Тот летит и этот летит, без головы-то, понимаешь? Смотрю я, рот разинул... Да что ж это такое, думаю!.. Шагов тридцать он так летел... Здравствуешь! Ей-богу, не вру.

- Когда же это ты так? Я и выстрела-то не слыхал, - недоверчиво ответил Фома.

- Вот, не слыхал! Над Лучковым болотом. Вчера дело было.

- Съел, что ли?

- Кого?

- Да черныга-то этого?

- А то ты думаешь тебе оставлю.

- Хоть бы лапку заднюю, посмотреть, что в ем за скус.

- Скус-то, брат, обыкновенный, утиный. Ну, и здоровый, идол, - фунтов восьми!

- А вешал-то на каких весах? На аптешных?

- Ты не ерунди, я ведь правду говорю, сам диву дался.

- Что ж, и я вот щуку вчерась пымал... Фунтов тридцать щука.

- Ишь ты? Это ты уж, должно, врешь, - усомнился фельдшер. - Чем поймал-то?

- Бреднем поймал, чем же ее, таку махину?

- Пожалуй, что бреднем выцапывают и похлеще.

- Да хлеще-то куды уж? Отец Никон и тот сажени на две руки распял, глазам не верил.

Заслышав голос фельдшера, Никишка высунулся из избы. Он только что доел вчерашнюю рыбу и теперь жевал хлеб. Ему нравилось, когда приходил фельдшер, потому что он усердно говорил с ним о болезни. Никишка понимал, положим, что фельдшер говорит больше наобум, чем действительно что-нибудь знает, но он его успокаивал, утешал, и Никишка это ценил.

- Здравствуй, Абрам Иваныч, - протянул он фельдшеру узкую ладонь.

- А! И ты объявился! Давно с богомолья пришел? - спросил Абрам Иваныч.

- Да вчера только, - застенчиво улыбнулся Никишка.

- Это не тебя ли отец-то поймал? Говорит, щуку в тридцать фунтов... В тебе ведь как раз тридцать? - лукаво подмигнул на Фому фельдшер.

- Нет, правда, фунтов десяти щуку пымали, - ответил Никишка.

- А тебя спрашивают, - шутя осерчал Фома.

- Так, значит, полпудика скинешь? - обратился к Фоме фельдшер.

- Ты с черныга-то фунтов восемь скости, тогда уж и я, - отшутился Фома.

Никишка увязался идти на охоту вместе с Абрамом Иванычем. Ему хотелось поделиться впечатлениями с новым человеком и попросить совета насчет одного решения, которое прочно засело в его узкой голове.

IV

В глубину леса вела слабо утоптанная тропинка, а по бокам ее, между высокими прямыми березками, приютившись около корней и кочек, мягко чернела вода. Место было торфяное, низкое.

Фельдшер юрко шел впереди, а сзади него, еле поспевая за ним, в хлопающих опорках, плелся Никишка.

- Место здесь низменное, Абрам Иваныч, сам видишь, - говорил, задыхаясь от ходьбы, Никишка. - Сырость здесь, воздух тяжелый, как не болеть? Поневоле заболеешь... Да и река близко... С реки тоже тянет... Мга, туман... От лесу темень всегда.

- Что и говорить! Больному здесь крест, и толковать нечего, поддакивал фельдшер.

- Был это я в Киеве, - продолжал Никишка, - вот где рай-то, вот где теплынь! Красивое место!

- Киев-то! Еще бы! Сказано - мать городов русских.

- Хорошо ведь там жить будет, а?

- Чего лучше.

- Вот я туда и махну опять, - понизив голос до шепота, проговорил Никишка.

- Жить, что ли, там хочешь?

- Ну да, жить.

- Дура ты, - оценил его проект фельдшер. - Как же это ты там жить-то будешь? Кто тебя даром кормить станет?

- А я, первым делом, приду туда да в больницу ляжу, понял? - волнуясь и спеша, стал излагать Никишка. - В больнице там народ все киевский: ляжу это, поправлюсь, да и выспрошу, как и что. Ведь мне какое место? Я ведь за харч один жить стану... Мне главное, воздух там легкий... А кормят там хорошо, что и говорить... Работу если легкую, так я что же? Я ведь могу. Окромя того, поправлюсь ведь я там, в больнице-то? - И Никишка заискивающе посмотрел на фельдшера.

- Ишь ты какой! - похвалил фельдшер. - Это ты, пожалуй, правильно. Только знаешь, как вернее будет? Поди уж ты дальше, в Крым... Где пойдешь, а где и на машине доедешь... Есть там город один, Ялта. Вот это город! Это, брат, не что-нибудь! Тут тебе и море будет, и горы, всякая штука. Господа все туда лечиться ездят. Поедет какой - щепка щепкой, а приедет, во-он его как раздует! - боров боровом! Право слово, не вру. Главное, воздух там полезный, ну и море тоже. У докторов это первое обыкновение: чахоточный, скажем, или еще там с какой тяжелой болезнью, куда? - в Ялту.

- Ну? - радостно дрогнувшим голосом спросил недоумевающий Никишка.

- Право слово, не вру! Сейчас в Ялту!

- Что же ты мне раньше не сказал? - укоризненно и вместе радостно спросил Никишка.