Счастье для двоих

Я взяла телефон и написала Денису эсэмэску: «Денис, извини, я не смогу прийти на соревнования, у меня возникло неотложное дело. Прости. Желаю занять первое место!»

Отправила сообщение и после этого позвонила Захару.

– Алло? – сонным голосом ответил он. Видимо, он еще спал, и я его разбудила.

Я быстро ввела Захара в курс дела.

– Подожди, – ошарашенно сказал он. – То есть у этого врача были случаи, что люди вставали?..

– Да! – радостно подтвердила я.

– Но, Полина, мы уже столько врачей объездили… – с сомнением произнес он. – И традиционных, и нетрадиционных… Никто ничем не помог… Хм… Я даже не знаю, как быть…

Я понимала Захара. Наверное, он уже отчаялся и не верит в выздоровление. И боится еще раз разочароваться и снова маяться от душевной боли.

– Захар, надо попытаться, – настаивала я. – А вдруг именно он тебе поможет?

Какое-то время Захар молчал. А потом дал добро:

– Приезжайте.

– Хорошо, жди нас!

Я отключилась.

– Он согласился, – сказала я родным.

– Тогда собирайтесь, поедем прямо сейчас, – радостно ответил папа.

– А Лаврентий? Он уже проснулся? – заволновалась я.

– А он спит всего полтора часа в сутки, – усмехнулся папа. – Практикует какую-то очередную методику…

Через двадцать минут мы уже ехали в машине за Лаврентием Ивановичем. Он стоял возле своего дома и ждал нас.

С виду это был классический доктор – лет шестидесяти, роста выше среднего, худой, бородка клинышком и очки.

Он сел в машину и весь путь рассказывал о себе: где учился и сколько стран объездил, с какими людьми встречался, какие страшные болезни видел. Все болезни описывал в подробностях – и симптомы, и то, как та или иная болезнь отражалась на внешности человека.

Пока доехали до Новороссийска, у меня уже трещала голова.

«Ну, ничего, что болтливый, лишь бы Захару помог», – философски рассудила я.

Нас встретила Надежда и провела в дом. Она была очень взволнована и с большой надеждой заглядывала в глаза врачу.

Захар лежал на кровати.

«Странно, почему он тоже нас не встретил? – озадачилась я. И тут же поняла: – Наверное, не хотел, чтобы я видела, как он будет перебираться с коляски на кровать…»

Врач познакомился с Захаром и принялся его осматривать. Он колол ступни какой-то толстой иголкой, затем водил этой самой иголкой по ступням, как будто проверяя, щекотно ли Захару, стучал молоточком под коленками, проверяя рефлексы.

– Пойдем на улицу, не надо смущать Захара, – шепнула мне мама, и мы вышли из дома.

Но перед тем как выйти, я посмотрела на Захара. Его лицо выражало отчаяние, и вместе с тем на нем была вера, словно лучи солнца, проникающие сквозь густые облака после ливня. Он цеплялся за каждую возможность выздоровления.

Я нервничала не меньше Захара. Очень хотелось, чтобы врач помог. Мне кажется, если бы я увидела Захара, стоящего на ногах, это было бы самым большим счастьем для меня. Даже еще большим, чем если бы море снова стало моим другом и я могла бы без посторонней поддержки плавать на самом горизонте.

Мы сели на веранде. Все молчали.

В конце концов я не выдержала и пошла к комнате Захара. Стала у двери и начала подслушивать.

– Надежда, вы говорите, что Захар перестал ходить, когда ему было два года?

– Да, – дрожащим голосом ответила мать Захара.

Наверное, в ее памяти освежились все события, и она заново все переживала.

– Это очень хорошо. Значит, у него сохранилась мышечная память.

– Да нам разные врачи это уже говорили… – вздохнул Захар. – А толку от этой мышечной памяти никакого. Сами видите…

– Но то были другие врачи, а это я. У меня есть уникальные иглы.

Я не смогла побороть своего любопытства и зашла в комнату. Села в самом дальнем углу, чтобы и не мешать, и вместе с тем все видеть.

Лаврентий Иванович держал длинную коробку с медицинскими иглами разной длины и толщины. Иглы блестели серебром. Одна сторона игл была заострена, а другая оканчивалась белым шариком.

– Это не просто иглы. Они изготовлены из очень редкого металла, который действует целебно на человека. Такие иглы есть только у нескольких врачей на планете. Попробуем?

Захар вопросительно посмотрел на меня, на Надежду. Он испытывал отчаяние и страх.

– Попробуем, – серьезно сказал он. – Хуже уже все равно не будет…

– Тогда переворачивайся на живот, – дал указание врач.

Захар перевернулся.

– Приспусти немного штаны, иглу надо разместить в поясничном отделе.

Я вновь вышла из комнаты, чтобы не смущать Захара. Но перед тем как выйти, услышала:

– У иглы есть одна особенность. Она действует или сразу, мгновенно, или не действует вообще.

Я отправилась к родителям и дяде и передала им слова врача. Мы смотрели друг на друга и молчали. Каждый из нас сильно волновался.

От переживаний я дрожала, словно находилась на морозе. Зуб на зуб не попадал. Я четко осознавала, что сейчас Захар или начнет ходить, или не начнет, и испытает неприятное потрясение еще раз.

Из-за нервов у меня задергалось левое веко.

Секунды казались вечностью. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я вышла из комнаты.

Вдруг мы услышали шаги. Они приближались.

«Это Захар встал и идет к нам!» – расплылась я в улыбке.