Счастье для Хулигана

— Заткнись! Не мешай нам! Ты моя ошибка! Как я вообще могла на тебя повестись?! Где ты, а где он?!

Боже, кто бы знал, как больно бросать эти слова в отчаянные бирюзовые глаза. Но так надо. Так надо! Как и то, что я делаю следом.

— Коленька, не убивай его. — сдвигаюсь так, чтобы закрывать собой Егора, а заодно перетянуть всё внимание психа на себя. — Он же брат Северова! Если убьёшь его, то мы никогда не сможем быть вместе.

— Ты собралась за него замуж. — шипит, а сквозь зубы вылетают капли слюны прямо мне на лицо, но я продолжаю игру, пересиливая желание вытереться и заорать. — Ты. С. Ним.

— Нет, нет, Коленька. — качаю головой, строя дурочку. — Я совершила ошибку, потому что ты совсем меня не замечал. Я же только тебя люблю, но ты женат. А я не хотела быть одна. Но когда мерила платье, то думала о тебе. Представляла, что это наша с тобой свадьба. — отойдя на пару шагов, кручусь вокруг своей оси. — Тебе нравится? Оно для тебя. Мы можем быть вместе. Давай сбежим. Только отпусти его сначала. — кидаю пренебрежительный взгляд за спину, будто мне мерзко на Егора смотреть. На самом деле невыносимо больно. — Он брат сотрудника "Альфы" и свояк лейтенанта Северовой. А Сергей Глебович к нему как к сыну относится. Если ты что-то с ним сделаешь, то они не дадут нам жить спокойно.

— Он не отпустит тебя. — потными ладонями ведёт до лопаток. Одну руку запускает под волосы и сдавливает голову. — Он никогда не даст нам жить. Он должен умереть.

— Нет-нет-нет. — качаю головой, чувствуя, что последние крупицы спокойствия тают. Меня начинает колотить. Паника медленно подкатывает к горлу вместе с тошнотворным желанием разреветься. — Я поговорю с ним. Дай мне пять минут, и он больше никогда ко мне не приблизится.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? — рычит, перебрасывая кисть мне на горло и сжимая пальцы.

Приказываю себе не дёргаться. Одна ошибка, и здесь будет два трупа. — Ты не приняла мои подарки.

— Я же не знала, что они от тебя. Те розы… Они были такие красивые. А на фотографиях я получилась такая классная. Ты офигенно фотографируешь. О, я придумала. Давай уедем из города, из страны и откроем фотостудию. А я буду твоей моделью. Что скажешь, Коленька? — хватка становится слабее. — Только отпусти его и сразу же поедем в аэропорт. Я договорюсь, чтобы нас отпустили без преследования. Соглашайся, Коленька. Я же так сильно, — слова застревают в горле. Мне непосильного труда стоит вытолкнуть их наружу, — люблю тебя. Боже, не представляю, как вообще могла смотреть на него! Я такая дура!

С каждым моим словом карие глаза становятся всё безумнее, в них загорается похоть. Дыхание Мурова учащается. Воспользовавшись моментом, выскальзываю из его рук и, крепко зажмурившись и задержав дыхание, приникаю к его губам.

Тошнота становится почти непереносимой. Желудок скручивает узлом. Слёзы переполняют глаза, когда впускаю в рот его язык.

Прости меня, Егор. Умоляю… Прости… Так надо. Я должна. Понимаешь? Чтобы спасти тебя, я пойду на что угодно. Только не смотри, любовь моя. Закрой глаза. Умоляю. Не делай себе больнее. Прошу…

Склизкие ладони шарят по моему телу: талии, бокам, груди, рукам, ягодицам, бёдрам, а я всё так же продолжаю целовать свой ночной кошмар. Внизу живота разгорается болезненное пламя. Не возбуждения. Очаг боли. Сотня очагов. И когда они перегреваются, раскалённые иглы впиваются в плоть. С трудом сдерживаю отчаянно-болезненный крик и пресекаю желание схватиться за живот. Отталкиваюсь от Мурова, с мольбой заглядывая в ненавистные глаза.

— Дай нам… — закусив язык, быстро поправляюсь. — Мне пять минут, чтобы поговорить с ним. А потом я вся твоя.

Маньяк похотливо облизывает тонкие губы и кивает.

— Пять минут, детка. Если он не уйдёт, то я его убью.

Машет стволом в его сторону, взведя курок.

— Пять минут. — трещу быстро, бросаясь к любимому.

Не добегая до него пары шагов, падаю на колени. До хруста сжимаю кулаки, упираясь ими в землю, чтобы не обнять Северова. Слёзы сами катятся по щекам. Не могу говорить. Больше нет сил держаться. Хочется просто прижаться к нему и сдаться.

— Не плачь, Дикарка. — сипит Гора тихо и глухо, но уверенно. — Я знаю, почему ты это сделала. Всё будет хорошо, моя девочка. Только выживи, ладно?

Как ненормальная, бешено мотаю головой, захлёбываясь сдерживаемыми рыданиями.

— Только с тобой, Егор. С тобой. Никак иначе. — шепчу взахлёб, задирая голову к такому родному лицу, залитому кровью.

Он улыбается. Так нежно, так ласково, столько любви в этой улыбке, что дышать не могу. Сердце не бьётся больше. Сжимается до размера атома и замирает. Подползаю ближе, тянусь к нему, но лишь вскользь касаюсь икр. Нельзя забывать, что я должна играть роль. Ради него и нашего будущего. Избегаю смотреть на него прямо, но бросаю взгляд исподлобья, чтобы поймать проклятую густую бирюзу, не позволяющую сломаться и опустить руки. Утерев слёзы, начинаю быстро, сбивчиво шептать:

— Он отпустит тебя, но ты должен уйти. Не спорь, любимый, прошу. Если ты не сделаешь этого, то он тебя убьёт.

— Лучше меня, Ди… — выдыхает, вгрызаясь в нижнюю губу.