Счастье для людей

Простите, о чем я говорил? Такое ощущение, что мне дали мельком взглянуть на чудо – а потом просто вышвырнули из дворца. Таков твой удел, приятель. Как вы могли заметить, я больше не могу даже писать нормально. Внутри пустота, как у только что выловленной макрели, приготовленной для барбекю, я ощущаю зазубрины ножа, вспарывающего мне нутро. Она совершенно заворожила меня. Ее улыбка. Ее голос. То, как она прижималась лицом к моей шее во время…

Не могу отделаться от фразы в ее письме. «Приятная интерлюдия в наших жизнях», как она назвала те выходные. «Прекрасный отпуск». Неужели в ее жизни есть что-то, о чем она не рассказала и из-за чего она совершенно не способна на большее, чем просто изумительная интрижка?

Или все эти разговоры о заднице-парне Мэтте всего лишь дым?

Действительно ли она ведет секретную жизнь, о которой я ничего не знаю?

Как бы то ни было, сегодня вечером у меня есть выбор. Я могу сидеть здесь один, погрузившись в размышления и предположения, или собраться и пойти на ужин к Марше. Честно говоря, возможны оба варианта.

* * *

Мистер Беллами, бывший муж Марши, вероятно, очень щедрый человек, или у него был дерьмовый адвокат, потому, слиняв, он оставил ей огромный модернистский особняк, расположенный на землях, простирающихся, по всей видимости, до границы штата.

Необъятный, отделанный камнем холл (я бывал в музеях с меньшими вестибюлями) переходит в гостиную с коврами и диванами рядом с каминной трубой, где полыхает огонь. До странности красивый молодой человек в белом пиджаке предложил мне «коктейль охотника» под названием «Жалящая крапива». Как оказалось, по вкусу это что-то типа мочи, смешанной со льдом и лимоном, но, к счастью, в нем просто лошадиная доза алкоголя. Я чувствую, как обнажаются и доходят до края эмоции.

Марша рассказывает мне о знаменитом архитекторе, спроектировавшем и построившем дом, но очень сложно сконцентрироваться на самих словах, исходящих… да, исходящих из уст Марши.

Она, несомненно, привлекательная женщина. Я уже упоминал это? Высокая, яркая, с классическими чертами лица, в ней есть все, что хочет видеть мужчина в представительницах противоположного пола. Ее кожа бледная и нежная, глаза огромные и ясные, нос – идеал американских представлений о нем, прическа – триумф парикмахерского искусства, зубы и десны (о чем я уже говорил) безупречны, изгибы тела – в нужных местах, наряд – разновидность прозрачного брючного костюма – держится на ней скорее благодаря магии, нежели реальным свойствам ткани, аромат духов сложный и в то же время нежный и таинственный, с нотками цветов лилии в букете. В общем, что тут может не нравиться?

И все же.

И все же, и все же.

(Вы уже поняли, что тут есть «и все же».)

И все же я не могу избавиться от ощущения торжественности, окутывающей ее, словно саван. (Она бы не переломилась, если бы отмочила какую-нибудь шутку, если уж начистоту.)

– Камин был идеей Ларса. И он все время спорил с Майлзом из-за него.

Ларс – муж, Майлз – архитектор. (Или наоборот? Я запутался в этих хитросплетениях.)

– Наверное, большая часть тепла уходит прямо в трубу.

Этот идиотский комментарий отпустил я, на случай, если хотите знать.

– Так и есть, – подтверждает она. – Но, как говорил Ларс, все дело в интерьере, а не в тепле.

Так же, как маленькие язычки огня проникали сквозь каминную решетку, в мой мозг проникла новая мысль. Это совершенно не мое дело – она лишь знакомая из нью-ханаанского литературного кружка – но я не могу представить, как можно заниматься любовью с такой женщиной. Она прекрасное создание и все такое, но разве это не то же самое, что лечь в постель со знаменитой картиной? Или с мечтой? Мечтой о чем-то – даже не знаю – вроде революционного социализма.

К счастью, появились Дон и Клаудия, и мне больше не нужно было думать об этом.

Дон пришел в невероятном вязаном наряде: огромном кардигане из ворсистой бежевой шерсти с закрывающимися карманами со шлевками, с большими сияющими пуговицами и даже с поясом. В подобном одеянии на своем телешоу мог появиться Энди Уильямс еще до рождения присутствующих в комнате гостей.

– Ни слова о моей одежде, – говорит он. – Это подарок на день рождения.

Клаудия подставляет мне щеку.

– Тебе не кажется, что он замечательно в этом выглядит?

Сложно сказать, говорит ли она серьезно, и это одна из потрясающих черт Клаудии. Она всегда на пару шагов впереди, но не кичится этим. Дон – счастливчик, потому что встретил ее, он знает это, и она знает тоже.

– Какой ты приготовила номер, Клаудия? – спрашиваю я.

– Когда дойдет очередь, думаю, мне придется ответить на неотложный звонок с западного побережья, – говорит она и добавляет: – Дон рассказал мне о твоем небольшом приключении в Англии. Оказывается, ты такой…

– Дон, как ты мог?!

– Я хотела сказать, романтик.

– Похоже.

Клаудия сжимает мне руку.

– Надеюсь, все утрясется.

– Да. Мне и вправду… – Я понимаю, что мне нужно сделать большой глоток крапивного коктейля, чтобы продолжить. – Да, – это единственное, что я смог выдавить, что никак не помогло закончить фразу.

– Она не выходит у тебя из головы?