Счастье для ведьмы

Даже мысленно сложно называть эту заботливую и дружелюбную ко мне зверюгу Эрном, как и совместить тот факт, что монстр и флегматичный громила, подаривший мне кольцо и кулон, «всего лишь» две из трех ипостасей одного существа. Поэтому, прячась у него на груди от бушующей стихии, я мысленно называла зверя Рэном. Ну, просто переставила буквы в имени Эрна.

Неожиданно заслон из крыльев немного раздвинулся сверху. Я успела заметить наступающие сумерки, затем в проеме показалась огромная любопытствующая морда Рэна. Он жадно вздохнул у моей макушки, затем потерся сухим и немного колючим, поцарапанным носом о мой висок, обслюнявил плечо и шею, проворчал что-то, кажется, с нежностью, и снова скрылся.

Фу-ух, хорошо, что не лишил меня скальпа. С минуту я ошеломленно помалкивала, а потом, осознав, что он о моем состоянии беспокоился, вот и проверял таким образом, зверь же, захихикала! Заботливый какой! Мой монстрик… А ведь ирлинг не соврал, действительно – мой! И больше не жуткий, а вполне забавный.

Эта проверка ненадолго вырвала меня из болота апатии и угасания, дала душевное тепло и нежность. Я улыбнулась – и ощутила вкус собственной крови, потому что кожица на сухих губах лопнула. Да, с каждым часом мне становится все хуже и хуже, тело покидает магия, пустошь иссушает меня, я медленно, но неумолимо умираю. Нет, не хочу, не готова!

Достала воду из сумки, заодно и полоску мяса пожевать, чтобы чем-нибудь себя занять. Пока не осушила флягу полностью, не смогла остановиться, но хоть капельку полегчало. Еще капелька сил добавилась благодаря мясу.

«Ой, а как же Рэн?» – встревожилась я.

Ведь зверь-то без остановки и жалости к себе как танк прет по пустыне, утопая по щиколотку в песке. Против сильного ветра, борясь с магическим иссушением… Я достала еще одну флягу и несколько полосок мяса и во время очередной проверки почти без опаски скормила ему еду с рук и буквально залила во внушительную пасть воду. А пока зверь с довольной мордой чавкал и жадно глотал, умилялась: «Ну какая же ты, милашка, оказывается, мой Рэнчик. Спасатель и защитник!» Даже отважилась погладить по серой, в мелких складках, морде и с болезненным сожалением и сочувствием ощутила множественные повреждения шкуры, а кое-где и глубокие, кровоточащие трещины.

Неожиданно зверь притормозил и напрягся. Раздался грозный рык, чужой, злобный, голодный. Похоже, мы встретились с обитателями амагической пустоши, теми самыми исковерканными мутантами. Кто другой решился бы напасть на огромного каменного монстра, обладающего пробивной силой танка? Сквозь вой ветра послышалось рычание, визг, рев… Мой «транспорт» быстро вертелся, прыгал и сам нападал. В какой-то момент мир перевернулся, но страх, что сейчас меня раздавит туша Рэна, не оправдался: мы просто перекатились, а вскоре прозвучал чей-то предсмертный хрип. Мерное покачивание возобновилось, подсказывая: мы победили и продолжили путь.

Сквозь щель больше не пробивался свет, Рэн ускорился. Мой зверь будто не знал усталости, шел как заведенный. А я все глубже впадала в забытье, слишком обессилела и устала. Но через пару часов ощутила сильное волнение зверя и тряску. Он бежал, затем резко остановился, покрутился – и начал разрывать землю задними лапами.

Он роет яму? Кажется, глубокую! Крылья сжались вокруг меня еще сильнее, теперь я словно лежала в детском слинге, а зверь четырьмя лапами торопливо углублялся. Вскоре по крыльям застучали комья и камни. Он нас закапывает? Живьем? Что происходит?

Если бы не полное бессилие, я наверняка билась бы в истерике от ужаса, но меня хватило только на противную дрожь. А потом все замерло: мысли, чувства, страхи. Горгул не успел зарыться глубже. Он сел, уложил меня на колени, обнял лапами, сунул голову под крылья и плотно их сомкнул. Следом нас накрыло штормовым ветром, злобно бившим по крыльям. В коконе гудело, словно в аэротрубе, дышать стало совсем нечем. Если бы не платок, я бы задохнулась от песка.

Мою апатию и бессильное смирение пробила не жуткая буря, а неожиданно потускневшие глаза зверя. Они всегда так мягко светились, когда он смотрел на меня, а сейчас начали медленно, казалось, неотвратимо гаснуть, словно Рэн умирает. Его глаза встряхнули меня до основания, до паники и слез. Я протянула руку к застывшей морде, гладила, звала, но без толку. Такой твердый, холодный, бездушный… По-настоящему каменный, весь! А я в ловушке из песка и гранитных крыльев, погребенная заживо.

Уткнувшись носом в каменную грудь, я сжалась в комочек, оплакивая судьбу. Как же так? Взмолилась ко всем богам, сжала кулон Белобога, вспомнила и Мирея, родных, просила всех Высших о помощи, о защите, о том, чтобы Рэн не умер, и я вместе с ним. Жутко звучит: мы с мужем, пусть он и в облике зверя, в общей могиле, даже в смерти вместе…