Счастье - это теплый звездолет

Нет, заброшенным Хоби не был, и при необходимости его окружали заботой и лаской. К примеру, когда он случайно оцарапал роговицу глаза и заработал стафилококковую инфекцию, родители тут же отправили его к окулисту, а потом в больницу, где регулярно навещали, однако некоторые мелкие происшествия все же ускользали от их внимания. К примеру, однажды ночью Хоби затемпературил и так отчаянно звал на помощь доктора Маккоя, что к нему в палату заглянул ординатор по фамилии Маккой и полчаса просидел у постели бредящего мальчика, развлекая и утешая больного.

Как бы то ни было, родители его так и не поняли, что Хоби требует особого подхода. Да и что там было понимать? Он увлекался теннисом, собирал модели ракет и почти ничем не выделялся среди учеников местной школы.

Потом семья переехала в фешенебельный пригород; бюджет новой школы превышал доходы Монако, а в ее футбольной команде играли исключительно победители национальных олимпиад по точным наукам. Хоби и здесь прекрасно вписался в толпу своих сверстников: здоровый, общительный, вежливый, сероглазый, остриженный под пажа блондин, проворный и ловкий в любых играх с мячом.

Отличники взахлеб читали уотсоновскую "Двойную спираль", чтобы подготовиться к успешной научной деятельности или заполняли анкеты и опросники "Дан и Брэдстрит"[35]. Хоби, в отличие от многих одноклассников, особо не тревожился о будущей карьере — ни научной, ни деловой. Впрочем, это тоже никого не удивляло: в то время многие подростки ошарашенно смотрели вокруг, будто чего-то ожидая: может, что мир станет лучше, или они сами достигнут половой зрелости, или еще чего. Слегка ошалелое выражение было на многих лицах: школьную территорию теперь охранял вооруженный патруль, что несколько расстраивало впечатлительных учеников.

Считалось, что Хоби тоже обладает неопределенно утонченной натурой. Он держался открыто, но застенчиво, будто терпеливо сносил некую бесконечную шутку.

Школьного методиста беспокоило, что Хоби совершенно равнодушно относился к грядущему поступлению в колледж. После спецкурса дифференциального исчисления Хоби утратил интерес к математике, хотя все экзамены сдал успешно. Он начал посещать факультативные занятия по антропологии, хорошо зарекомендовал себя и, казалось, обрел цель в жизни. В конце семестра школу посетила группа ученых-антропологов, провели семинары по методике выборочных исследований и статистическому уровню значимости. С распределением хи-квадрат Хоби успешно справился, экзамен по антропологии сдал на отлично и с робкой, застенчивой улыбкой самоустранился. Методист обнаружил, что теперь Хоби проводит долгие часы в школьной мастерской, полируя линзу шестидюймового телескопа.

Итак, Хоби объявили учеником с нераскрытым потенциалом, — чего именно, никто понять не мог, потому что учился он примерно. Самой необъяснимой была его обезоруживающая улыбка; о нее разбивались все слова.

Он нравился девушкам и быстро прошел все положенные ступени развития. Как-то раз за неделю он — с разными подругами — посетил тридцать пять сеансов в автомобильных кинотеатрах на открытом воздухе. А однажды целый месяц бродил, многозначительно напевая себе под нос "Миссис Робинсон"[36]. И в то жаркое лето он со своей тогдашней девушкой и еще двумя парочками запаслись спальными мешками и отправились в Стратфорд, Онтарио, на просмотр чешского мультимедийного перформанса.

Девушки считали Хоби особенным, хотя он и не понимал почему. "Ты смотришь так, будто навсегда со мной прощаешься", — сказала ему одна. Он и на самом деле относился к девушкам со странной, заботливой нежностью, словно знал какую-то тайну, из-за которой они возьмут и исчезнут. Девушек привлекали его ловкие загорелые руки, его симпатичная внешность, а некоторых — надежда на то, что он им эту тайну раскроет. Но здесь их ждало разочарование. Да, Хоби любил разговаривать и внимательно все слушал, но беседы никогда не переходили в задушевные откровения влюбленных. Сам Хоби об этом не подозревал.

Как большинство его сверстников, серьезными наркотиками Хоби не увлекался, предпочитая марихуану прочей тяжелой дури. Приятели его и не подбивали, особенно после какой-то вечеринки на пляже, когда он всех перепугал, часами ведя оживленный разговор с невидимыми собеседниками. В общем, все решили, что у него слишком ранимое эго.

В школе считали, что никаких проблем у Хоби нет. Это мнение подтверждалось и результатами многочисленных тестов, из которых следовало, что Хоби — идеальный контрольный испытуемый. Школьный психолог в регулярных собеседованиях тоже не обнаружил никаких причин для беспокойства.

Однажды Хоби пришел к доктору Морхаусу после обеда, не в самое удачное для собеседования время: интуиция психолога отдыхала. Все началось с обычных объяснений. Хоби внимал психологу спокойно, с терпеливым интересом, словно бы прислушивался к каким-то шумам за звукоизолирующей потолочной плиткой.