Счастье Феридэ

Испугавшись, молодой человек заметался вокруг меня. «Куда только делись его познания в медицине?» — подумала я, почувствовав, как он сильно потянул меня за руку, а потом начал хлестать по щекам. Наконец он догадался, что у меня обморок.

— Сейчас я сбегаю за нюхательной солью! — крикнул он и метнулся в сторону флигеля.

Когда студент скрылся за дверью, я вскочила на ноги и бросилась к воротам. Подбежав, я навалилась на них всей своей тяжестью. Но ворота не поддались мне. Я попробовала еще раз — результат оказался тот же. «Почему?» — в отчаянии подумала я и, к своему огорчению, заметила, что на воротах появился огромный замок. Однако я не растерялась и в долю секунды оказалась у встроенной в ворота двери. Дернув ручку на себя, я надеялась, что дверь откроется, но и на этот раз удача отвернулась от меня.

Время шло, а я все никак не могла оказаться по ту сторону забора. Я провела взглядом по всему ограждению и не обнаружила ни одного выхода. Еще раз я попыталась навалиться на дверь. Бесполезно! На ней тоже был замок. Наверное, я не обратила бы внимания на прикрепленную к нему бумажку, если бы не выписанное на ней большими буквами мое имя. Я схватила листок и судорожно пробежала его глазами. Там было написано следующее:

«ФЕРИДЭ! Не утруждайте себя лишними проблемами. Ваши попытки сбежать из пансиона ни к чему хорошему не приведут. Запомните это раз и навсегда. Успокойтесь и возвращайтесь в свою комнату. Прислушайтесь к моему совету. Ведь я никогда не желал вам ничего плохого.

Профессор Штольц».

Тут же в порыве ярости я разорвала записку на мелкие кусочки.

— Ты мерзавец, Штольц! — вырвался из моей груди отчаянный крик, и, словно ища на ком сорвать свое негодование, я посмотрела на окна флигеля.

О Аллах! В окне второго этажа маячила фигура Штольца. Он, оказывается, никуда не уехал и все происходящее на дворе спокойно наблюдал из своего окна. Я хотела выкрикнуть ему все самые непристойные слова, которые знала, но вдруг почувствовала, что лишилась дара речи. Рыдая, я замолотила кулаками по двери. Но она не распахнулась и оттуда не вышел принц-освободитель…

Я бросилась бежать вдоль забора, толкая каждую досточку, надеясь, что хотя бы одна из них окажется плохо закреплена.

Но мои надежды рушились с каждым шагом. Я уже ничего не видела перед собой. Из глаз ручьем лились слезы. «Все равно я выберусь отсюда, — стучало у меня в голове. — Выберусь, вот увидите. Сейчас же!.. Вам меня не поймать!.. Ни Штольцу, ни студенту, ни немой старухе…»

Внезапно я почувствовала сильный удар. Стало темно, словно глухой беззвездной ночью. Мне показалось, что земля уплыла из-под моих ног и я лечу в черной пустоте… Одна… Нет больше профессора, нет больше старухи-надзирательницы, нет пансиона, вообще больше никого и ничего нет.

Только пространство и я… Вскоре непроглядную темноту сменяет ослепительный свет. Но это не солнце. Это гораздо ярче и теплее солнца. Однако оно не режет глаза и не обжигает своими лучами. Оно ласковое и приятное… Мне хочется остаться здесь навсегда, однако свет гаснет, и надо мной вновь земное небо… Его пытаются загородить какие-то огромные люди. Они наклоняются ко мне и о чем-то переговариваются между собой… Затем меня начинает слегка покачивать, словно я лежу на морских волнах… Какой-то темный невзрачный коридор… Дверь… Я чувствую под собой что-то мягкое. Наверное, это трава… Она белая, но не такая добрая и ласковая, как тот свет, похожий на тысячу солнц. Вскоре воспоминание превращается в вату, которая уже ничем не сменяется…

Спустя пять дней мне рассказали о том, что произошло в тот злополучный полдень.

Когда я, будучи в невменяемом состоянии, побежала вдоль забора, то со всего размаху налетела на стену.

Именно этот удар я и помнила. Он был настолько сильным, что я лишилась чувств. Заметив это, из флигеля выбежали доктор и студент. Они подняли меня и отнесли в мою комнату. Три дня я находилась в бреду. На четвертый пришла в себя, но отказывалась кого-либо признавать. Лишь через неделю я заговорила.

— Дайте вашу бумагу, Штольц, — были мои первые слова. — Я подпишу ее…

Пансион

Да, я сделала то, чего так добивался доктор. Теперь он со спокойной совестью может делать со мной все что угодно для его научных изысканий. Штольц рад. Часто улыбается. Видимо, торжествует свою победу над слабой женщиной.

Каждый день меня посещают мысли о смерти. Да, я не хочу жить. Я — Чалыкушу, и для меня жизнь — это свобода. Теперь я в этом убеждена.

Доктор приходит ко мне по три раза в день. Он дает какой-то порошок и затем тщательно изучает, как мой организм реагирует на препарат.

Студента ко мне больше не допускают. Впрочем, видеть его у меня нет особого желания.

Целыми днями я ничего не делаю. Даже к подаренным часам я потеряла всякий интерес. Зачем мне теперь знать время? Это ведь ничего не меняет…

Пансион

Сегодня мне на глаза попался журнал. Я его открыла и попробовала читать. Начала с рассказа (или романа) модного нынче американского писателя. И что же я там прочитала? Хочется процитировать: