Счастье Феридэ

— Даже не знаю… В полиции был… Ваши документы просмотрел… И никаких следов.

— А может быть, она жива и здорова? — предположил врач. — Сидит дома и ждет вас. А вы почем зря убиваетесь…

— Нет, — замотал головой молодой человек. — У меня такое предчувствие, что она в Варне и с ней не все в порядке.

Подумав, Ихсан добавил:

— Попытаюсь посмотреть еще в пансионах и в ночлежках…

— Дело ваше… — пожал плечами доктор, раздумывая над словами гостя. — С ночлежками проще — официальная у нас одна. А вот пансионов здесь, как грибов. Город ведь курортный… Попытайтесь… Может, и отыщете…

10

На протяжении пяти дней Ихсан, с самого утра покидая гостиницу, возвращался лишь поздно вечером. Переступая порог номера, в изнеможении он падал на кровать и, забывая про ужин, тут же засыпал. Вставая же на рассвете, майор вычеркивал из своего списка несколько названий пансионов, наскоро перекусывал и вновь отправлялся на поиски.

Наконец, проснувшись однажды утром, он по привычке достал блокнот и, к своему большому удивлению, обнаружил, что перечеркнуты уже все названия. «Что же дальше?» — спросил он у себя. И тут же сам себе ответил: «Ты не хотел верить, что она в ночлежке, но, видимо, придется…» Приведя себя в порядок, майор направился в городской дом для бедных.

Приют располагался на окраине города. Он представлял собой запущенный деревянный домик с прогнившими от времени бревнами. Несмотря на два этажа, строение производило впечатление убогости. Видимо, когда подбирали жилище для бездомных, подумали и о том, чтобы не создавать контраста между лохмотьями нищих и внешним видом здания. Таким образом, бездомные оказались не оскорблены цивилизацией, а городские власти довольны тем, что сохранили предназначавшийся под снос дом.

Двор явно дополнял общую безрадостную картину. Повсюду валялись скомканные бумажки, доски, какие-то металлические прутья и осколки того, что когда-то называлось бутылками и чайными сервизами.

Осторожно ступая, Ихсан подошел к дому и под скрип досок поднялся на крыльцо. Он постучал в дверь, но никто не ответил на его стук. Тогда майор решился зайти. «О, Аллах милостивый!» — в сердцах воскликнул он, созерцая открывшуюся картину: изрезанные надписями стены, лохмотья одежды, разбросанные по полу остатки еды, какие-то картонные ящики, бутылки с отбитыми горлышками. В дополнение ко всему в комнате стоял затхлый дух. Очевидно, здесь не только спали, ели, но и мочились. «Нет! Феридэ не могла тут оказаться», — подумал майор и выскочил во двор.

Минуя старые постройки, он быстрым шагом добрался до мощенной булыжником улицы и, остановив там коляску, направился в центр. Спешить было некуда, и, понимая это, Ихсан расплатился с извозчиком, не доехав до гостиницы. Выйдя из коляски, он медленно побрел по осенним улицам города. Небо было застлано тучами, то тут, то там встречались лужи с дрожащими от ветра листиками на поверхности. «Вот так и я, как эти желтые листья, — думал он, — сорван ветром с цветущего некогда дерева, и нет мне возврата на прежнее место. Навсегда утерян для меня цветущий сад…»

Вскоре за деревьями показалось море. Донесся шум прибоя. Неожиданно для себя Ихсан открыл, что находится невдалеке от морского вокзала. Пройдя по аллее и оказавшись в порту, майор в задумчивости остановился. «Вот здесь и теряются твои следы, милая Феридэ, — подумал молодой человек, — неужели я больше никогда не увижу тебя, любовь моя… Неужели пальцы мои не коснутся твоих волос, а уши не услышат твоего задорного смеха…»

— Посторонись! — толкнул Ихсана плечом носильщик, доверху нагруженный какими-то коробками. — Не слышишь, что ли?

Это происшествие вернуло молодого человека к действительности. «Что я имею на сегодняшний день? — принялся рассуждать он. — В больнице Феридэ не была, полиция о ней ничего не знает, в пансионах ее нет… в приюте для бедных и вовсе быть не может. Что у меня осталось?.. Ничего. Только вот этот вокзал, где ее видели в последний раз…» Майор огляделся.

На площади у зала ожидания, несмотря на неважную погоду, было многолюдно. Все куда-то спешили. Однако среди мелькающих красок ему вдруг бросилась в глаза одинокая неподвижная фигура просящего милостыню инвалида. Калека сидел на корточках, если, конечно, так можно было назвать обрубки, которые были у него вместо ног, и периодически кланялся прохожим. Ихсан подошел к несчастному и протянул ему несколько купюр.

— Да пошлет вам Бог, — перекрестился тот и взял деньги.

Майор повернулся и, собираясь уходить, сделал несколько шагов, как вдруг калека окликнул его:

— Господин!.. Вы, наверное, что-то перепутали?..

Ихсан обернулся и непонимающе посмотрел на инвалида.

— Тут слишком много! — крикнул тот, показывая на протянутой ладони пожертвованные офицером деньги.

— Это твое, — безразлично отозвался майор.

— Да вы что?! — не мог успокоиться тот. — На них ведь месяца два жить можно…

— Вот и прекрасно! — Ихсан подошел поближе к безногому и сочувственно спросил: — В городском приюте живете?

— Иногда приходится… — опустил глаза тот. — Бывает, что на вокзал пускают…

— А ноги где потеряли?