Счастье где-то рядом

Я-то думала, что она и не заметила моих прошлых горячечных откровений, а она, оказывается, давно все понимала. Все мои слезы и метания, счастье и помутнение рассудка уже давно лежали в ее уютных и мудрых ладонях.

Я немного похватала ртом воздух, а потом стала оправдываться.

— Нет, — сказала я, — не на кровати, а в кресле. На кровати — в следующий раз.

— В следующий раз — на кровати?

— Нет, на кровати мы просто лежали.

— Просто лежали? — Бабушка Урсула смотрела на меня поверх очков.

— Мы просто разговаривали, — сказала я, — он просил меня почувствовать шепот соседних галактик.

— И как? — сказала бабушка Урсула. — Я надеюсь, дитя мое, ты почувствовала этот шепот? Не подводи свою бабушку.

— Конечно, почувствовала, — сказала я, как будто это была самая обыденная вещь.

— Ну теперь твоя бабушка спокойна, — сказала бабушка Урсула.

Мы немного посмеялись.

— А почему ты сказала нам с мамой, что их трое? — спросила я.

— Не хотела вас огорчать таким большим количеством жильцов в нашей квартире.

— О да, мы бы этого не перенесли, — улыбнулась я.

— Я тоже так подумала, — сказала бабушка Урсула, — я знала, что что-то начнется. Что-то непременно произойдет. Но даже не могла предположить, что именно. Значит, они приехали в город, чтобы изменить твою жизнь?

Я улыбнулась.

— С их присутствием в моей жизни у меня уже сбылось две мечты, — сказала я.

— Какие же?

— Я поняла, в чем мое призвание, и сыграла главную роль в спектакле.

— И как тебе эта роль? — улыбнулась бабушка Урсула.

— Это было так захватывающе и необычно! Если бы я знала, на что иду, я бы ни за что туда не пришла.

— Значит, они все сделали правильно? — сказала бабушка Урсула.

— Значит, они все сделали правильно, — улыбнулась я.

— А что у вас с ним происходит? — сказала бабушка Урсула.

— С кем? — глупо спросила я.

— С тем, чье имя ты так и не решилась до сих пор произнести.

Я растерялась. Как я могла рассказать ей эту историю? Разве ее можно было поместить в слова? Как описать сладкий дождь, запотевшее стекло, пение птиц и боль во взгляде?

— Все случилось так неожиданно, — сказала я.

— Все так и бывает, — понимающе кивнула бабушка Урсула.

— Да, я знаю, — сказала я.

— Тебе очень нравится этот человек? — спросила она.

— Я не знаю, — сказала я.

— Как это ты не знаешь? — не поняла бабушка Урсула.

— Меня просто немного бьет током, когда он рядом, — сказала я. А потом подумала и добавила: — И даже когда его нет рядом. Но я еще даже толком-то и лица его не видела.

— Как это ты еще толком его лица не видела?

— Он все время играет какую-то роль. Он все время что-то придумывает.

— Он что, в маске с тобой встречается?

— О, у него столько подручных материалов, — сказала я, — ты мне не поверишь.

— Почему же, душа моя, я поверю тебе, — сказала бабушка Урсула. — Но, может, еще просто не пришло время, чтобы он открыл тебе свое лицо?

20

Надо ли говорить, что следующие дни я летала как на крыльях? В моей жизни был человек. Еле ощутимый, почти неуловимый, немножечко волшебный, в чем-то нереальный и точно — не такой, как все.

Я чувствовала его во всем. В легком утреннем тумане, свете незнакомой звезды, сладких каплях дождя. Я чувствовала его в листве деревьев, в пении птиц, в солнечных лучах, в томном свете луны по ночам, в легком утреннем ветерке и в тонком запахе незнакомого одеколона.

Я чувствовала его, когда засыпала и просыпалась, когда ехала на своей машине на работу в редакцию, когда Джессика рассказывала мне в баре полную ерунду, когда миссис Ланг говорила мне, чтобы я наконец проснулась, и даже когда Марк Тоснан виновато звонил и спрашивал, на месте ли наша квартира.

Легкое счастье, оттого что этот человек просто есть на этой земле, наполняло меня тонким и неведомым чувством. Отныне я видела мир в другом свете. Весь мир теперь был — в легких красках радуги, в терпком запахе медового нектара, в маленьких капельках ночного тумана, в горячих солнечных лучах.

Нет, все эти радости жизни я и так ощущала всегда, и необработанные алмазы счастья земного существования и раньше постоянно встречались на моем пути. Но просто сейчас все это было окутано неким ореолом присутствия одного человека. Его присутствия где-то совсем близко-близко — только руку протяни.

Мама удивлялась мне по вечерам, когда я, напевая веселые песенки, продолжала питаться всухомятку. Джессика сосредоточенно наблюдала за моим настроением в обеденный перерыв в баре, когда я соглашалась со всеми ее несуразными заявлениями. А на работе народ отметил, что я уже не вздыхаю от большого количества ошибок в приходящих сообщениях.

На семейном ужине тетя Аманда и дядя Джон сказали мне, что я совсем выросла, и даже папа удивленно оторвался от газеты и тоже попытался оценить это обстоятельство. Словом, что-то во мне изменилось, и каждый из моего окружения это ясно видел.

Бабушка Урсула во время нашего последнего разговора сказала, что она за меня спокойна.

— Почему ты за меня спокойна? — удивилась я.

Я тут себе уже довольно давно места не нахожу, а она, видите ли, спокойна.