Счастье и грех. Философия благотворительности

Если ты встречался с девушкой, любил ее, потом разлюбил, греха в этом нет. Грех, если встречался с девушкой, зная наперед, что не любишь, бросишь. Достоевский не написал бы свой роман «Преступление и наказание», если бы у Раскольникова не было соблазна, а он бы просто от голода и нищеты или от внутренней злой воли убил бабушку-процентщицу. Соблазны – это то, что влечет, но знаешь и понимаешь, что приближаться к желаемому опасно и осуществлять его грешно. Конечно, каждый человек может в той или иной ситуации согрешить, даже не поддавшись в конкретном случае соблазну. Например, когда мы грешим в состоянии внезапного аффекта: ругаемся, оскорбляем или от трусости убегаем (не открываем дверь нуждающемуся другу, не отвечаем на звонок близких, когда знаем, что им трудно, и т. п.). Можно говорить о вольном и невольном грехе, но важно то, что если нет соблазна, нет греха, поскольку без соблазна человек – автомат, живет, как жили люди до грехопадения в Раю. Существуют различные средства, как не поддаваться соблазну. Самое радикальное из них описал Л. Толстой в рассказе «Отец Сергий». Главный герой рассказа – священник – отрубает большой палец руки, чтобы он стал символом и свидетельствовал о грешном помысле. Отец Сергий отрубает не то единственное, что, собственно, и должно было быть вовлечено в греховное действие, чтобы не отказаться вообще навечно от этого удовольствия, а чтобы в этом конкретном случае побороть неодолимый иным способом соблазн. Соблазн манит, влечет, но если поддался, совершил, что «хочется», потом будешь раскаиваться, страдать и мучиться, спрашивать себя: «Зачем сделал то, чего, как очевидно было сразу, не нужно было делать?» Однако в этом отношении могут возникать чудовищные обманы, порой нелепые и комичные. В этом рассказе изложены одновременно две истории: страдание отца Сергия и капризное поведение молодой женщины, которое в большей степени и вызвало соблазн в душе священника. Но ведь об этом узнает лишь читатель. По сюжету рассказа, отец Сергий не знал достоверно, что гостья развратная, пустая женщина, поскольку он боролся не с самим собой (в келье он был вдали от соблазнов), а именно с этой распутной женщиной, которую такой представлял и таким решительным образом смог победить. Соответственно, это могла быть обычная нормальная молодая женщина, которая делала именно то, что описывал рассказчик, страдала, поскольку чувствовала, что заболела и никакой иной цели у нее не было. Знай это, отец Сергий едва ли бы испытывал соблазнительные влечения к молодой болеющей и страдающей женщине. Соблазн – дело тонкое, и рассуждать о нем сложно. О грехах еще говорят, о соблазнах даже не вспоминают. Соблазн забыт, как будто его никогда и не было.

Впрочем могут возникать соблазны без последующего греха, возможны безгрешные соблазны. Современный соблазн – это безгрешное дело, например, думать: «А можно ли съесть мороженое, если фигура уже не позволяет предаваться такой слабости?» или «Можно ли выкурить сигару, если вчера уже выкурил одну (при допустимой норме одна сигара в неделю) и, соответственно, теперь жена будет справедливо возмущаться вредной привычкой?». Эти соблазны вызваны боязнью осуждения. Над такими безгрешными соблазнами насмехался Ницше. И он был прав. Да и все древние грешники только бы посмеялись над такими соблазнами и над такими грехами. Это деградация соблазна и профанация греха.

В современном мире грешников больше нет. Мир изменился. Если говорить о грешниках отвлеченно, нужно ссылаться на конкретные типы, описанные в научной литературе, или использовать знаменитые литературные образы (Фауст) или исторические личности (Нерон, Наполеон, Гитлер). В современном мире не могут возникнуть «злые герои». После Гитлера иссякли потребности в таковых. Современный герой очень дорогой. Чтобы его создать, необходимо потратить месяцы работы команды. А зачем? Злой герой, как оказалось, приносит мало пользы. В мире искренней лжи никто его не будет поддерживать.

Если же говорить о «безгрешных людях», необходимо назвать также грешных. Это, увы, не так просто сделать. Образцовых грешников уже нет. Именно в этом проблема новой эпохи. Грешные люди не вызывают больше сочувствия и не могут служить образцом. Грех опростился, стал приватным делом каждого человека, тем, что его попрекает в ночные часы, когда спит государство, жена, но бодрствует совесть. Грех стал уделом избранных!