Счастье ходит босиком

Потом камера наехала на женщину-профессора, показав совсем близко. Ее лицо приобрело ободряющее выражение с легкой ноткой соблазнительности. Удерживая такое выражение лица, она предложила всем, кто хочет поработать интервьюером, записать номер телефона. И начала диктовать. Руки Людмилы Ивановны зашарили в поисках карандаша. Она не знала, что такое интервьюер, для нее это слово было того же порядка, что и квест. Но Людмила Ивановна верила, что такая умная женщина плохого не предложит, доктор наук, как-никак. Образование, казалось, гарантирует порядочность. К тому же слово «интервьюер» явно связано с социологическими опросами, к которым Людмила Ивановна почувствовала внезапное расположение. И главное – в кои-то веки ей предлагали не отдать деньги в какой-то фонд, а получить. Прибавка к пенсии подмигнула Людмиле Ивановне чрез прорезь цифр, записанных на скатерти под диктовку профессорши.

И она позвонила. Тут же, пока не начался сериал. На том конце провода ее как будто ждали. Поинтересовались ее возрастом, образованием, состоянием здоровья. И резюмировали: «Ну что же? Молодая пенсионерка с незаконченным высшим. Вы нам подходите. Приходите на инструктаж, там и познакомимся поближе. Записывайте адрес». Людмила Ивановна, потрясенная легкостью, с которой ее судьба сделала неожиданный пируэт, дрожащими от волнения и предвкушения новой жизни пальцами записала адрес.

Пока шел сериал, Людмила Ивановна размышляла, стоит ли надевать на встречу шляпку, которую она хранила, водрузив на литровую банку, на антресоли в прихожей. Решила, что стоит. Когда, как не сейчас? Куда, если не туда? Там же сплошные социологи, почти небожители. Они знают все про страну, про людей, а значит и про нее, Людмилу Ивановну, молодую пенсионерку с незаконченным высшим образованием. Параллельно она ухватывала сюжет сериала, раздражаясь на его длинноты. Ей не терпелось примерить шляпку. Наконец-то муж разобрался с любовником, возлюбив его как брата, и они вдвоем наказали отчима. Финал показался пресным по сравнению с накалом реальной жизни. Будущее игриво жонглировало буквами, из которых складывалось слово «интервьюер».

И вот в назначенное время в шляпке, очищенной от пыли, Людмила Ивановна подошла к зданию, которое ее немного разочаровало. Небожители в таких не живут. Приземистое, облицованное плиткой, оно напоминало контору какого-нибудь строительно-монтажного управления. Зданию явно не доставало шарма.

Поднявшись по ступенькам крыльца и потянув на себя тугую дверь, молодая пенсионерка предстала перед бдительным, хоть и ленивым взором охранника. Но говорить ничего не пришлось. Только кивать.

– На инструктаж?

Кивок.

– По записи?

Второй кивок.

– Этаж знаете? Комнату?

Третий кивок. От частых кивков шляпка предательски накренилась.

В указанной комнате собралось человек восемь напряженных женщин в границах пенсионного возраста. Видно было, что они весьма приблизительно представляли себе, что их ждет. Слова «инструктаж» и «интервьюер» манили и пугали одновременно, поэтому глаза их были затуманены мечтательной поволокой, а губы испуганно поджаты.

– Здравствуйте, – попыталась завязать разговор Людмила Ивановна, как только вошла.

– И вам того же, – весело подхватила та, что сидела около окна. Она показалась самой доброжелательной, – меня Нелей зовут, если что.

Голос у нее оказался таким моложавым, словно ее дублировала молодая женщина.

– А меня Людмилой… – на отчестве произошла мимолетная заминка, но оно было решительно отринуто. В новую жизнь не хотелось брать отягчающие подробности.

– Вы, Людмила, с опытом? – подала голос толстуха, которая сидела в дальнем углу. Стул под ней предательски поскрипывал.

Неля ревниво дернулась на ее голос, все-таки Людмила знакомилась только с ней, а не со всем колхозом.

– Каким еще опытом? – с вызовом уточнила Неля.

Толстуха проигнорировала ее вопрос – она обращалась только к Людмиле. В воздухе пронеслась искра неприязни.

Людмила смущенно пожала плечами в том смысле, что какой-то жизненный опыт у нее, конечно, есть, но она не уверена, что тот самый, о котором идет речь.

– Понятно, – домыслила толстуха, – значит, до утра сидеть будем. Все от печки рассказывать станут, от царя Гороха. О господи, – вздохнула она. – Ну чего они новеньких не отделяют от опытных в отдельный карантин?

– Действительно, – ехидно парировала Неля, – зачем новеньких с второгодниками смешивать? Способности-то разные, – быстро проговорила она, надеясь, что толстуха не успеет понять ее намек.

Но та оказалась проворной в смысле соображения.

– Ниче, – неожиданно миролюбиво ответила она, – вот тебе респонденты рога-то пообломают.

«Респонденты» стало еще одним новым словом. Акции толстухи поднялись. Остальные женщины, не участвующие в разговоре, посмотрели на нее с уважением, но спросить про «респондентов» постеснялись или просто не успели.