Счастье ходит босиком

Петя Козлов уезжал с фестиваля с чувством глубокого творческого и сексуального удовлетворения. Он получил приз за лучшую роль второго плана и поимел молодую гримершу Зоеньку, чье тело идеально подходило под щель в двери. Петя радовался обоим обстоятельствам, даже не зная, чему больше. Его отметили и как артиста, и как мужчину. Можно сказать, сертифицировали его в этих качествах, отобрали на фоне многих прочих.

И когда журналистка, тыча ему в рот микрофоном, спросила, что он думает по поводу награды, Петя сказал первое, что пришло ему в голову:

– Достойных претендентов много, мне просто повезло.

И вздрогнул.

Повезло? Ему? После сорока лет невезенья?

Но слово, как известно, не воробей. Вылетит и начнет жить своей жизнью. «Везунчик», – начали шептаться за спиной безработные коллеги-актеры. «Дуракам везет», – комментировали бывшие сослуживцы.

Петя, разумеется, не слышал этого завистливого гула, но в глазах окружающих он с некоторых пор перестал замечать уничижительную брезгливость. К нему часто подходили незнакомые люди – в магазине, в парке, в метро – и просили сфотографироваться вместе. И артист Петр Козлов никогда никому не отказывал, оперативно изображал неизбывную печаль в точном соответствии с киношным образом. Даже сутулился, чтобы полностью оправдать ожидания зрителей, которые рассматривали фотку и восхищенно ворковали: «Надо же! Совсем как в кино! Вылитый!»

Популярность Пети приобретала сходство с дрожжевым тестом. Она пухла и росла, вываливаясь из квашни. Петю стали звать сниматься в рекламе, где многосерийные ролики эксплуатировали его лоховский имидж. Сюжеты были незатейливые, но с намеком на юмор.

Вот идет такой Петя-неудачник и бьется напропалую обо все косяки и выступы, и вдруг фея вручает ему новенькие очки. Дальше он благополучно лавирует между преградами на фоне слогана «Очки фирмы «Смотри в оба» помогут нарисовать квадрат циркулем».

Или задремал Петя-лох с шевелюрой накладных волос, а когда проснулся, у него на голове аисты сплели гнездо. И тут появляется фея, стукает его по голове волшебной палочкой, и Петя оказывается коротко подстриженным. Аисты разлетаются в ужасе на фоне слогана «Мужская парикмахерская «Короче!» убережет вас от визита аистов».

Крутили эти ролики очень часто, потому что в роли феи снималась дочь руководителя телеканала.

За рекламу обещали хорошо заплатить. Пете казалось, что в эту стоимость входит компенсация за поруганное человеческое достоинство. Все-таки сниматься с гнездом на голове как-то не вполне, мягко говоря, естественно. Но когда Петя впервые получил гонорар, то подумал, что его достоинство не так уж и сильно пострадало. За такие деньги он готов и к большему поруганию.

Так у Пети завелись деньги. На запах денег пришли женщины. Петя получил право выбирать. С Зоенькой он торопливо расстался. Он был ей благодарен за то, что она когда-то выбрала его на фоне многих других. Но теперь этого оказалось мало. Да и статус гримерши не соответствовал его популярности. Теперь он хотел не просто быть выбранным, но выбирать самому.

И было из кого. На творческих встречах и премьерных показах в первых рядах сидели весьма симпатичные женщины. Они ходили туда от скуки. А скука делает женщин восторженными и сговорчивыми. Петя все понимал и активно играл в эти игры. Популярность и деньги уже не просто сопутствовали ему, а стали неотъемлемой частью его самого. Он словно пропитался ими, свечение популярности стало исходить изнутри.

Его все чаще стали называть везунчиком. А человек в сущности не так уж и сильно отличается от корабля. Как его назовешь, так он и поплывет.

Первым тревожным звонком стал окрик режиссера на очередных съемках:

– Стоп! Петенька, дорогой, ты совсем рамсы попутал? Убери на хрен этот победный взгляд, ты же рядом с парашей сидишь.

Снимался фильм про зону. Режиссер сам имел в прошлом ходку, поэтому относился к этой теме очень трепетно и видел фальшь за версту.

Петя одернул себя и приобрел вид неудачника-страдальца, но изнутри что-то просвечивало и слепило глаза режиссеру.

– Петенька, да что с тобой сегодня? Не в форме, что ли? И выглядишь ты как-то паршиво. Румянец даже блядский появился.

Режиссер призвал криком гримершу и устроил ей выволочку.

– Какого, я тебя спрашиваю? Фиг ли он у тебя розовый?

– Да я кучу грима на него перевела, чтоб румянец скрыть, даже синеву под глаза бросила, – отвечала гримерша.

– Синеву себе на свидание оставь. Ты где таких на зоне видела? – поставил режиссер вопрос ребром.

– Я ему и носогубную складку усилила, типа горестную, – горячо оправдывалась гримерша.

– Типа? Ты хоть понимаешь, что он зэка играет? Горестная складка – это у губернатора, когда он из бюджета спиздить больше не может.

– Так и брали бы его на роль губернатора, – фыркнула гримерша. – Куда я его холеность засуну? Себе под мышку?

Вопрос был трудный, режиссер задумался. И Пете это очень не понравилось.