Счастье мне улыбалось

В 50–60-е годы у публики пользовался успехом Алексей Феона, хотя голос его был небольшим и с весьма специфическим тембром. Но тогда теноров у нас в театре почти не было – Михаил Качалов, по сути дела, уже сходил со сцены, а у Николая Рубана голос более мужественный. Несмотря на то, что Феона нравился маме, я относилась к нему спокойно. Просто работала с ним, пела в спектаклях, в том числе и в «Фиалке Монмартра», где моя Виолетта была влюблена в Рауля – Феону. Я же не могла сказать такого о себе, хотя Феона внешне был привлекателен. Особенно хорош он был в ролях классических, «фрачных» героев. И в поведении отличался интеллигентностью – Феона из Ленинграда, но по воспитанию он был не ленинградец, а именно петербуржец. Как партнер он был для меня холодноват, да и в жизни Феона держался в театре как-то в стороне от других актеров – никаких отрицательных эмоций ни у кого не вызывал, но и особой дружбы у него ни с кем не было. Жил как бы сам по себе, был каким-то индифферентным. Мне было не по душе одно из свойств его характера – некоторый «нарциссизм». Феона мог позвонить после спектакля жене и сказать: «Все прошло хорошо. Сегодня мне никто не мешал». То есть он считал, что спектакль – это его соло, а остальные актеры – только фон для него…

Но за стенами театра поклонниц у него было немало – они постоянно поджидали его у служебного входа. Очень симпатизировала Алексею Феоне и Галина Брежнева (тогда она была женой артиста цирка Евгения Милаева). Мы часто видели ее в те годы на наших спектаклях, особенно в Театре сада «Эрмитаж», где выступали в летнее время. Ее отец еще не занимал самого высокого поста в стране, но уже входил в руководящую партийную элиту.

Милаевы жили в одной квартире с нашей актрисой Нелли Крыловой, в известном «чкаловском» доме неподалеку от Курского вокзала – у каждой семьи было по две комнаты. Нелли, по амплуа субретка, и на сцене, и в жизни была очень симпатичная. Она обладала особым женским шармом и даром из ничего делать что-нибудь пикантное. И всегда это у нее получалось со вкусом. И человеком она была приятным – милая, деликатная, никогда не участвовала ни в каких театральных интригах. Мне это в ней нравилось, и мы с ней дружили, я знала и ее маму. Мужем Нелли был наш актер Борис Поваляев, с которым они когда-то вместе учились в студии и вместе были приняты в театр. Впоследствии Нелли вышла замуж за известного телевизионного диктора, красавца Виктора Балашова с его неповторимым по тембру голосом… Нелли Крыловой в середине 60-х годов пришлось уйти из театра, когда новый наш руководитель Ансимов принялся «перетряхивать» труппу, увольняя актеров…

* * *

Что касается поклонниц тех лет, то о них надо сказать особо. Таких теперь уже нет… Я помню, как целые толпы их стояли около служебных входов почти всех театров и концертных залов в ожидании выхода своих любимцев. Были у нас просто поклонники оперетты, общие для театра, но в основном в этой толпе были поклонники (вернее, по большей части поклонницы) какого-то конкретного актера или актрисы. В этих группах существовала своя иерархия, свои правила, кипели страсти – ревность, зависть, если кому-либо из них удавалось подойти ближе других к своему кумиру, удостоиться нескольких слов или разговора, получить иной знак внимания…

Конечно, в поведении поклонниц были неизбежные издержки, но, если отбросить их излишнюю восторженность, порой даже экзальтированность, все же надо признать, что это было особое явление в тогдашней театральной жизни, своеобразная и неотъемлемая ее часть. Бесспорно, люди эти по-своему были интересные, преданные театру или определенному актеру, знавшие все не только о его творчестве, но и о частной жизни. Кто-то из старых театралов может с иронией вспоминать или пересказывать легенды о «лемешистках» и «козловитянках», почитательницах С. Я. Лемешева и И. С. Козловского, и об их соперничестве и конфронтации. Но ведь что удивительно – уже в наши дни в передачах, посвященных этим великим певцам, звучат не только исполненные ими оперные партии, но и воспоминания их поклонниц. И надо сказать, что такому знанию творчества кумиров прошлых лет, которым обладают эти уже пожилые женщины, может позавидовать любой искусствовед.

Многие из тогдашних поклонниц приходили в театральные залы совсем юными и потом, не изменяя своей привязанности к тому или иному актеру или актрисе, взрослели и старились вместе со своими кумирами… Жаль, что теперь уже нет таких почитателей. Жаль потому, что не было людей, более преданных театру, чем они. Жаль потому, что тогда люди были более открытыми, более отзывчивыми, они жили сердцем. Это сейчас почему-то стали чуть ли не стыдиться своих чувств, противопоставляя их холодному рассудку. Конечно, чувства – они из области иррационального. Сейчас же все стараются быть прагматичными, порой даже излишне прагматичными, забывая, что при этом обедняют себя эмоционально. Но разве чувства и разум исключают друг друга?