Счастье на дне оврага

Вечером того же дня Паша собрался прогуляться по деревне. Всю предыдущую неделю он страдал от отсутствия культурно-развлекательной жизни в виде дискотек и, наконец, дождался субботы. Он тщательно причесался и даже попросил бабушку погладить его вечно мятые штаны.

– Надька, ты в клуб пойдешь? – спросил он сестру, придирчиво разглядывая в зеркале прыщ, так не кстати вскочивший на щеке.

– Что я там забыла? – ответила Надя, не глядя на брата. Она сидела на диване в зале и смотрела в телефон. – Как можно жить без интернета?

– А я думал, ты захочешь ковбоя увидеть, – Паша запрыгнул на диван и толкнул сестру плечом.

– Отстань, а? Что ты пристал ко мне со своим ковбоем? – рявкнула Надя.

– Не моим, а твоим! Я же видел, как он тебя на коне привез. Прямо прынц колхоза, царевич навозный! – Паша расхохотался над своей шуткой.

– Дурак! – сказала Надя и тоже засмеялась.

– А серьезно, ты же до сих пор даже Мэри Поппинс не видела, – Паша постарался придать своему голосу плохо разыгрываемое равнодушие. – Как думаешь, она придет в клуб сегодня?

Надя с подозрением подняла на брата глаза и увидела, как он с живым интересом изучает кнопки пульта от телевизора.

Маша Попова, или Мэри Поппинс, как назвал ее Паша, была давней знакомой Нади. Не то чтобы подругой, а так, скорее приятельницей, с которой они в детстве играли вместе на улице. Маша приезжала к бабушке с дедушкой на лето из города Салават в Башкортостане. Это была невероятно красивая и жутко избалованная родителями (по мнению всех деревенских ребят) девочка с длинными светло-русыми волосами, пухлыми губами и ладной, как у куклы, фигуркой. Вот только глаза у нее были странными – разноцветными: один зеленый, другой голубой, как у египетских кошек. И Маша немного стеснялась своего, как она считала, уродства, хотя ее мама утверждала, что мальчишкам эта особенность, наоборот, очень нравилась. А сами мальчишки ни одну девчонку не обижали так, как ее, – толкали, отбирали игрушки, обзывали разноглазой русалкой, ну и, конечно, Мэри Поппинс.

– Да уж, давно с Мэри не виделись, – ответила Надя, глянув в окно на последние отблески заходящего солнца. – А знаешь что? Идем!

Она легко спрыгнула с дивана и подошла к трельяжу. Брат последовал за ней. В зеркале отразились настолько разные внешне парень и девушка, что незнакомый человек никогда не догадался бы об их родстве. Похожим было лишь одно – недовольное выражение лиц от увиденного в зеркале.

Высокий и худой, с копной рыжих волос, зеленоглазый и с веснушками на все лицо, Паша приблизился к самому стеклу и придирчиво уставился на свою щеку. Повернулся одним боком, потом другим, проверяя, какой стороной лучше встать к собеседнику, чтобы злосчастный прыщ был менее заметен.

Надя была гораздо ниже брата. Последние два года она все критичнее и все с большим недовольством относилась к своей фигуре: многие ее ровесницы уже имели талию, а у нее все еще был по-детски выпуклый живот.

– У тебя тоналка есть? – спросил Паша.

– Тоналка? – Надя с издевкой усмехнулась. – У мамы спроси. И тушь не забудь – взгляд выразительнее будет.

– Ха-ха-ха, – Паша скорчил рожу в ответ. – Прыщ замазать надо.

– Я тебя умоляю! Было бы перед кем красоваться!

– Ну, мало ли, – брат неопределенно пожал плечами.

– Знаю я твои «мало ли»! Чур, идем и возвращаемся вместе, – сказала она, серьезно поглядев на него. – Я не собираюсь одна ночью по деревне шастать!

Не мучаясь долгим выбором, Паша надел свежеотглаженные широкие джинсы, все время сползающие вниз, и такую же широкую толстовку с капюшоном цвета хаки. Надя тоже решила особо не выделяться в свой первый выход, поэтому надела свои единственные узкие джинсы и черную кофточку с кружевным воротничком.

Солнце уже село за лесом, когда брат и сестра вышли за ворота. Над деревней сгустились вечерние сумерки, и заметно похолодало. В садах, прятавшихся за заборами по обе стороны от дороги, сверчки и лягушки устроили многоголосый хор. Единственный на несколько домов фонарь еще не зажгли, хотя было уже довольно темно. На ухабистой дороге едва различимыми пятнами лежали свежие, но уже остывшие лепешки от прошедшего недавно стада коров. Запах их настолько естественно вписывался в местный пейзаж, что не раздражал нежные рецепторы городской барышни. Однако некоторая опасность в них все же таилась – можно было, не улядев, угодить в них ногой.

Вдали зажужжали мопеды – молодежь съезжалась к Дому культуры, и Надя, осознав, что вот-вот окажется в незнакомой обстановке, принялась кусать губу. Ей никак не передавалось веселое настроение брата, шагающего рядом вразвалочку. Девушка чувствовала, что нервничает все сильнее и сильнее по мере приближения к клубу. Как на нее отреагируют местные ребята? Некоторых девчонок она знала еще с детства, хотя и виделась с ними в последний раз более трех лет назад. А парни – это другое дело. В прошлый приезд она была еще ребенком, но сейчас ей уже четырнадцать лет. Этим летом мальчишки непременно увидят ее другими глазами.