Счастье оптом

Я не отвечала. Смотрела на торс перед собой с ярко выраженной мускулатурой, пыталась нащупать правой рукой кружку с остывшим чаем, и, заодно, понять, чего от меня хотят. Потому что смысл сказанного доходил смутно — непривычна простая русская Марго оказалась к обольстительным писателям, замирающим в опасной близости.

Дальше и вовсе показалось, что Олег собрался поцеловать меня, потому что он стал наклоняться. Но, пока я сомневалась, судорожно решая, надо ли мне поднять голову навстречу или ждать, пока он сам достигнет цели, раздался лай.

Псина — так ее растак — выросла прямо между нами, встав на задние лапы, опершись на мои колени и перемежая счастливый лай с улыбками, являющими мне много острых зубов.

— Корнис! — засмеялся Олег. — Ты нагулялся, приятель?

Я заставила себя улыбнуться и даже погладить нарушителя спокойствия по голове.

— Здравствуй, красавчик, — сказала, чувствуя досаду и облегчение одновременно.

Целоваться с Дорфом хотелось безумно, но и разочаровать его было до жути страшно. Все-таки практики давно не было! С мужем мы это давно прекратили — как-то не нужны стали подобные милости, да и некогда было долгими прелюдиями заниматься…

— Что ж, спасибо за чай, — я поднялась, и Корнису пришлось спрыгнуть на пол. — Спасибо, Олег.

— Да брось, — ответил он, — заходи в любое время. Серьезно.

Я смущенно улыбнулась:

— Не хочу мешать тебе и твоему вдохновению.

— Знаешь, может, как раз ты и станешь тем самым вдохновением, — внезапно сказал он, — после нашего общения я не чувствую раздражения. Это бывает редко, поверь.

Я неуверенно кивнула, радуясь даже столь неоднозначному комплименту и огибая собаку, путающуюся под ногами.

— Тогда приглашай меня, — попросила уходя. — Ты ведь знаешь, где я живу. И калитку мы выломали. Так что… препятствий нет.

Олег сказал в догонку нечто утвердительное, и тут же завозился на полу со своим псом, кажется, уже забывая о наших почти-романтичных посиделках.

Глава 7

Я протиснулась через щель между калиткой и забором и стояла задом к вилле, когда услышала хриплый кашель. Страшноватый такой, неправильный.

Подняв взгляд от земли и посмотрев левее, узрела собственно отца. Он стоял, прислонившись к яблоне и… смеялся. Звуки были реально похожи на кашель, но губы оказались растянуты в улыбке. Видно, отвык голубчик от подобных проявлений эмоций, вот и тренируется в тихом месте, чтоб народ не пугать зря.

А тут я. С чужого участка. С рваным платьем… Рубашку-то Олеговскую я сняла и бросила через забор на ветку дерева, решив, что быстро пробегу до дома, никто и не заметит, а за чужую вещь потом расспросов еще больше огребу.

Кто же знал, что сам Лопухин выгуливаться вздумает?!

— Что такое?! — возмутилась, устав слушать ненормальный смех. — Вам плохо, Сергей Петрович? Судорога?

— Если бы, — прокряхтел отец, качая головой и с трудом успокаиваясь.

— Тогда с чего вас так корёжит? — нахмурилась я. — Сердце снова? Кардиолога вызывать?

— Ты посмотри на нее! — поразился Лопухин. — Только из одной калитки вышла, уже нового мужика подавай! Вся в меня! Правда я не по мужикам был…

— Мы просто пили чай! — вспылила я.

— Хорошо, — кивнул Сергей Петрович, — потому что чем бы вы там не занимались, это свиданием не считается. Надо уехать далеко от детей и минимум на три часа.

— Я сказала, что просто пила чай с соседом, — повторила медленно, чувствуя ярость. — Не знаю, что вы там себе…

— Ничего я там себе, — перебил отец. — Яблочко съесть пришел. Имею право.

— Вот и… приятного вам аппетита!

— Нет уж, теперь есть не стану, ты так смотришь, что боюсь и у меня что-то треснет, пока жевать буду.

Я открыла рот, чтоб сказать грубость, но вспомнила про платье и леопардовые трусы, открытые теплому Сочинскому солнышку и любому желающему взгляду. Зрит в корень ведь, Лопухин — сама виновата! Поняв это все, решила уйти гордо, не прощаясь

— На обед не опаздывайте, — напомнил Лопухин, выкидывая яблоко в сторону и уходя прочь из сада, тоже забыв сказать «всего хорошего».

— Чтоб тебя, — пробубнила, посмотрев на удаляющуюся фигуру и прокрадываясь за кусты смородины, дабы больше никого не встретить на пути к домику. — И точно нужно подальше отсюда уезжать, чтоб нормально с кем-то пообщаться.

Благо, больше краснеть ни перед кем не пришлось, и я спокойно вошла, сразу замирая и прислушиваясь.

В доме царила тишь да гладь. От чего у меня все волоски на руках дыбом встали — представила моментально, как произошло нечто ужасное, а меня не было рядом. Так и знала — нельзя их оставлять!

— Артём! — крикнула я, ринувшись в гостиную.

— Тише, мам! — выскочила навстречу Варя. — Ты чего? Зоя Аркадьевна его уложила, а ты кричишь.

— Как это уложила? — у меня случился откровенный шок. — Он же либо от переутомления засыпает, либо только со мной.

— Ну, теперь нет, — Варя пожала плечами: — Мы же проснулись рано, а тут то крупу перебирать надо было, то зарядку показать как делать, то в прятки поиграли… Потом они ушли в твою спальню почитать какую-то книгу, и всё.

— Что «всё»?