Счастье по наследству (СИ)

На провокации Фло не велась, вторую щёку не подставляла, в ответ не хамила, учителям не жаловалось, чем, разумеется, ещё больше раздражала насмешниц. Что-то явно назревало. Скандал чувствовался в воздухе.

Я понимала, что новенькая не так проста, по тому, как она вела себя на уроках. Умная, креативная девчонка, в меру хитрая, в меру подлиза — она вполне могла организовать вокруг себя свой кружок по интересам. На самом деле, когда мы подружились, Фло рассказала, что в прежней школе сама устраивала весёлую жизнь неугодным сокурсницам и здесь впервые посмотрела на себя со стороны. Увиденное не понравилось, но посыпать голову пеплом она точно не собиралась и уже придумала, как ответить на травлю, но неожиданно буллингу пришёл конец. Как это ни удивительно, помогла в этом моя сестра.

Какой-то умник наклеил на мой шкафчик изображение обнажённой Николь, прилепив на место её лица моё. Выбор пал на самую жуткую фотографию из общего альбома восьмого класса, где я улыбаюсь во весь рот, полный на тот момент стальных брекетов.

Это было слишком даже для наших «Баунти».

Не знаю, каким образом, но Фло выяснила, кто это сделал, и с этой информацией пришла ко мне. Привычная к подобным выходкам, я сначала разревелась, а затем, заражённая энтузиазмом новой подруги, с азарт принялась планировать месть.

В первом матче школьного футбольного чемпионата группа поддержки школы Рэдклифф на поле так и не вышла. Чирлидерши переругались вдрызг из-за новой формы, которая неожиданно стала всем мала. Фло отследила путь от дизайна костюмов до их пошива и перехватила форму на финальной стадии, заменив присланные девчонками размеры на меньшие. Как ей удалось провернуть это в одиночку, для меня до сих пор загадка. Как является загадкой и то, каким образом это сошло нам с рук, при том, что все прекрасно знали, кто это сделал — Фло позаботилась о том, чтобы пошёл такой слушок. Тем не менее, больше нас не трогали. По крайней мере, не с таким остервенением.

Мы сдружились.

Фло любила бывать у меня в гостях. Своим двум комнатам в шикарном особняке в районе Белвью она предпочитала мою спальню в квартире деда — захламлённую, обвешанную плакатами с мальчиковыми поп-группами.

Её же дом произвёл на меня грандиозное впечатление. Прежде мне никогда не доводилась быть в подобных местах. Личный бассейн, теннисный корт, кинотеатр в подвале. Это был сон о красивой жизни. Который, к сожалению, быстро растаял, когда я поняла, насколько одинока здесь моя подруга.

При первом посещении её родители приняли меня почти с распростёртыми объятиями, но по мере знакомства радушия поубавилось. Пожалуй, только упоминание громкого имени сестры спасло меня от немедленного изгнания, потому что я не смогла ответить ничего конкретного о том, кто мои отец и мать и чем они занимаются.

Потеряв ко мне интерес, родители Фло предоставили нас самих себе. Как и Сеймур, большую часть жизни проводивший в баре. Пафосному Белвью две шестнадцатилетние девчонки предпочли Гринвуд.

После школы мы шли ко мне, дурачились, наряжались в привезённые Николь шмотки и в таком виде болтались по улицам. Нам нравилось изображать плохих девчонок, стрелять у прохожих сигаретки, флиртовать с парнями постарше. Стиль «вонаби», моду на который в восьмидесятых ввела Мадонна, очень шёл Фло. Меня же делал похожей на маленькую шлюшку. Но нас это не заботило. Мы отчаянно веселились.

Всё закончилось так же внезапно, как и началось.

Однажды в таком виде нас увидел кто-то из школьной администрации. Разразился грандиозный скандал. Вместе с родителями мы были вызваны к директору. Со мной, разумеется, пошёл Сеймур.

Как же нас распекали! Зачинщиком, разумеется, назначили меня. Припомнили всё, в том числе и злосчастную форму. Я особо не сопротивлялась, понимая, что взрослым надо выкричаться.

Фло что-то пыталась доказать — в первую очередь, родителям, которые громко требовали у директора с позором выгнать меня из школы. Честно говоря, тут я испугалась и впервые посмотрела на деда, который всё это время хранил молчание.

Сеймур ни взглядом не выдал, что происходящее как-то его волнует. Но, похоже, что-то не понравилось ему в моём лице, потому что, встав со своего стула у директорского стола, дед подошёл ко мне, положил руку на плечо и задал всего один вопрос:

— Ну что, упустил?

В это самое мгновение ко мне пришло понимание двух совершенно несвязанных, но очень важных для самосознания вещей: во-первых, что детство кончилось, а во-вторых, что дед по-настоящему меня любит.

Слёзы, скопившиеся в уголках глаз, запечатали мне рот. Поэтому пришлось просто помотать головой.

— Вот и хорошо. А теперь возьми свою подружку, и подождите нас в коридоре.

Что происходило за закрытыми дверями директорского кабинета, мы с Фло так никогда и не узнали. Мистер и миссис Паттерсон вышли оттуда минут через пятнадцать — бледные и растерянные — и сразу увели с её собой. В наказание Фло до конца семестра посадили под домашний арест и навсегда запретили со мной общаться.

Из школы меня всё-таки исключили. Правда, только на неделю.

Всю эту неделю мы с Фло провисели на телефоне.