Счастье по случаю

Неслышно ступая, Флорентина приблизилась к нему и стала исподтишка его рассматривать. Костюм из английской шерсти был куплен явно не в магазинах предместья Сент-Анри. Этот костюм, казалось ей, красноречиво говорил об иной жизни, о привилегированном положении его владельца. Нельзя сказать, чтобы молодой человек был одет особенно тщательно; наоборот, в его костюме проглядывала небрежность: галстук был завязан плохо, руки кое-где запачканы машинным маслом, а волосы, за которыми он совсем не ухаживал, разгуливая в дождь и в жару с непокрытой головой, были лохматыми и непокорными. Но эта небрежность в мелочах только делала заметнее те дорогие вещи, которые он носил: часы-браслет с поблескивавшим при каждом движении циферблатом, кашне из дорогого шелка, небрежно обмотанное вокруг шеи, модные кожаные перчатки — краешек их торчал из бокового кармана. Флорентине казалось, что стоит только нагнуться к нему, и она вдохнет пьянящий воздух большого города, хорошо одетого, сытого, самодовольного, ищущего своих дорогих развлечений. И внезапно перед ней возникла улица Сент-Катрин, витрины больших магазинов, элегантная толпа субботнего вечера, лотки цветочниц, рестораны с вращающимися дверями, столики, стоявшие чуть ли не на самой улице и отделенные от нее лишь блеском зеркальных окон, залитые светом подъезды кинотеатров и коридоры, уходящие вдаль за стеклянной башенкой кассы, среди отсветов высоких зеркал, между глянцевитыми перилами и пальмами — словно естественный подъем к экрану, на котором одна за другой возникают манящие картины: перед ее глазами проплывало все то, к чему она стремилась, чем восхищалась, чего жаждала всей душой. Да, Жан уж наверное не скучает по субботним вечерам! А для нее они были совсем не веселыми. Изредка ее приглашал погулять какой-нибудь знакомый, но он вел ее всего лишь в маленький кинотеатр или в убогий танцевальный зал их предместья. К тому же и за такое скромное развлечение он пытался получить плату поцелуями; ей приходилось все время отбиваться, и это окончательно портило все удовольствие от кино. Несколько раз она вместе с другими девчонками ходила в западную часть города, но в этой женской стрекочущей стайке она не отдыхала, а только испытывала досаду и стыд. Каждая проходившая мимо пара притягивала ее взгляд и усиливала ощущение горечи. Город был создан для этих парочек, а не для кучки молодых девушек, которые, нелепо обняв друг друга за талию, шли по улице Сент-Катрин, останавливаясь перед каждой витриной и любуясь всеми этими недоступными для них вещами.

Но как властно манил ее сейчас город, мерещившийся ей за спиной Жана Левека! Угадываемые за его широкими плечами огни города представлялись ей сейчас особенно яркими, толпа — особенно веселой, и даже весна — более близкой, готовой одеть зеленью чахлые деревца предместья Сент-Анри. Ей казалось, что, если бы не скованность, которая всегда охватывала ее в присутствии Жана Левека, она сама сказала бы ему: «Идем вместе, мы созданы друг для друга». И она опять ощутила нелепое желание запустить обе руки в его темные спутанные волосы. Она еще не встречала в своей жизни человека, так явно отмеченного печатью успеха. Пусть он сейчас всего только механик, — она твердо верила, что он многого добьется в будущем, и притом в самом недалеком будущем, и столь же твердо верила в непогрешимость инстинкта, который подсказывал, что ей следует стать его союзницей.

Она вернулась из далекой страны своих грез и спросила его грубовато, как всегда разговаривала с посетителями:

— Ну, так подать вам чего на десерт?

Жан поднял голову, расправил плечи и впился в Флорентину нетерпеливым и дерзким взглядом.

— Нет, но ты же еще не ответила, быть ли мне счастливчиком сегодня вечером. Ты над этим раздумываешь уже десять минут. Ну что, да или нет, идешь ты со мной в кино?

Он увидел, как в зеленоватых глазах Флорентины вспыхнул бессильный гнев. Но она тут же опустила ресницы и ответила сердитым, жалобным голосом, которому, однако, пыталась придать примирительное выражение:

— Зачем это я пойду с вами в кино? Я с вами и не знакома совсем. Что я про вас знаю-то?

Он рассмеялся сдавленным, глухим смехом, поняв, что она просто хочет заставить его рассказать о себе.

— А ты постепенно узнаешь, если, конечно, сердце тебе подскажет.

Испуганная не столько двусмысленностью его слов, сколько его холодностью, она оскорбленно подумала: «Он хочет заставить меня говорить. Может, только для того, чтобы посмеяться надо мной». И сама засмеялась неуверенным, деланным смехом.

Но Жан больше не обращал на нее внимания. Казалось, он прислушивался к уличному шуму. Через мгновение Флорентина различила глухую барабанную дробь. У стеклянных дверей магазина собиралась толпа. И даже продавщицы, оказавшиеся свободными, вышли из-за прилавков. Хотя прошло уже более полугода с тех пор, как Канада объявила войну Германии, войска не часто появлялись в предместье Сент-Анри и всегда привлекали толпу любопытных.