Счастье по случаю

Впрочем, она перестала напрасно терзаться и сидела притихшая, молчаливая; голова ее от толчков трамвая слегка покачивалась из стороны в сторону, и время от времени глаза устало закрывались. Пока они ехали, она вся была в каком-то оцепенении и ощущала только влажное тепло. Когда они, сойдя с трамвая, бежали к остановке автобуса, ее снова охватил холод. Но скоро они опять ехали в приятном тепле под ровное гудение. Она ощущала только волну холода, волну жары, волны приглушенных голосов, волны ветра, сомнений, надежды — до той минуты, пока они не вошли в залитый мягким светом зал небольшого ресторана, где перед ней вдруг замелькали белоснежность скатертей и переливчатый блеск хрусталя. И тогда все стало для нее сказкой, и она храбро вступила в сказку, чтобы сыграть в ней свою роль. И в то же время вся напряглась в мучительном усилии оказаться в этой сказке на высоте.

— О-о, — воскликнула она, очнувшись от полузабытья на пороге ресторана. — Я еще никогда здесь не бывала. А тут шикарно!

Флорентина чувствовала себя бесконечно счастливой, она уже забыла о своем дешевом шерстяном платье, о спущенной петле на чулке. Она смотрела на Жана в полном упоении.

Официант в черном фраке с накрахмаленной манишкой поклонился и повел их к столику, на котором стояли цветы. Флорентина решила было, что они бумажные, и очень удивилась, потрогав их и понюхав. Официант пододвинул стул, и Флорентина села, уже успев неловко, высоко поднимая локти, снять пальто. Потом ей подали меню, и Жан, занявший место напротив, спросил ее учтивым, предупредительным голосом, каким никогда еще с ней не говорил:

— Что ты хочешь, Флорентина? Аперитив?

Флорентина впервые в жизни слышала это слово и подумала, что Жан нарочно хочет пустить ей пыль в глаза. Она кивнула, избегая его взгляда.

— А потом?

Она вертела меню в побелевших от постоянного мытья посуды пальцах: все эти непонятные названия, которые она разбирала с трудом, по складам, шевеля от напряжения губами, привели ее в замешательство. Сердце ее сильно билось. Но она неторопливо просмотрела все названия блюд — наверху, в середине, внизу страницы — и, встретив знакомое слово, заявила, уверенная, что не попадет впросак:

— Вот, жареный барашек… это я люблю.

— Нет, Флорентина, надо начать с супа. Давай, я выберу для тебя.

Стараясь сделать вид, что она в этом разбирается, Флорентина пробормотала:

— Ладно, тогда я возьму вот это… наверху… консоме.

Теперь она вертела меню в руках, притворяясь, что размышляет. Жан видел только верхнюю часть ее лица и ногти, четко выделяющиеся на белой бумаге карточки, — лак на них потрескался и отставал слоями. На мизинце его уже почти совсем не осталось, и этот ноготь, обнаженный и белый, рядом с другим, ярко-красным, заворожил Жана — он не мог оторвать от него взгляда. И еще долго, долго потом он, думая о Флорентине, каждый раз видел этот белый ноготь, ноготь мизинца, и никак не мог забыть его, этот маленький обнаженный ноготь, весь в трещинках и белых крапинках, ноготь анемичной девушки.

Для нее начиналась сказка. А у него желание уже сменилось жалостью. «Я никогда не смогу причинить ей зло, — говорил он себе. — Нет, я никогда на это не решусь».

— Ты не хочешь взять какую-нибудь закуску? — подсказал он.

В эту минуту он, к своему крайнему смущению, заметил, что Флорентина шарит в сумочке и вынимает оттуда одну за другой все свои косметические принадлежности. Между ножами и стаканами уже поблескивали губная помада, пудреница и даже гребенка.

— Не здесь, — пробормотал он смущенно и огляделся по сторонам, не наблюдают ли за ними сидящие у соседних столиков. — Вон там.

Он указал на тяжелую портьеру, над которой мягко светились буквы.

— А-а, хорошо!

С презрительной насмешливой улыбкой, всем своим видом показывая, что она находит щепетильность молодого человека совершенно излишней, Флорентина собрала в кучу все свои вещицы и направилась в конец зала.

Когда она появилась снова, Жан ощутил острую досаду: губы ее были ярко накрашены, и от нее так сильно пахло дешевыми духами, что посетители со всех сторон оглядывались на нее и улыбались.

«Зачем я привел ее сюда? — спрашивал он себя, сжимая пальцами край стола. — Да, да, я знаю, я столько раз говорил это себе — для того, чтобы увидеть, какая она на самом деле, и больше не обольщаться на ее счет». Он смотрел, как она приближается, такая худенькая в облегавшем ее фигуру узком платье. «Или чтобы она хоть раз в жизни поела досыта? Или чтобы подарить ей минуту счастья, а потом соблазнить и сделать еще более несчастной?»

Когда она подошла, Жан встал, Тронутая таким вниманием, Флорентина взглянула на него с робкой, нерешительной улыбкой.

На столике ее ждал коктейль. В стакане плавала вишня — Флорентина внимательно рассмотрела ее и положила на край тарелочки. Потом, запрокинув голову, она залпом осушила стакан и тут же закашлялась.