Счастье по-житейски. Уютные рассказы для чтения за чашечкой чая

Зашедшая в гости на минутку Катерина только покачала головой, услышав такие речи. Тут каждый друг друга стоит. И о детях они, кстати, мечтают. Кирилл убедил Машу, что дети – это счастье. Только не хочется думать о том, что тут будет, когда малыш нечаянно рассыплет, например, стиральный порошок или муку, или компот прольет. Катерина аж зажмурилась от того, как ярко это представила. «Не буду думать о плохом, – мысленно сказала она себе, – разберутся как-нибудь. Главное, что они друг другу очень подходят и, кажется, по-настоящему любят друг друга. Значит, все трудности преодолеют. Нарожают таких же маленьких аккуратистов и будут жить еще счастливее!»

По-честному

– Эх, Рита, вот и остались мы без мамы.

– Да, сестричка моя дорогая, – вздохнула Рита и вытерла слезы. – Теперь, наверное, и общаться с тобой перестанем. У каждого своя жизнь, своя семья. Мама нас объединяла. Мы были так близки когда-то! Помнишь? Мама всегда говорила, что мы самые родные на свете и должны дружить.

– Почему перестанем? Будем общаться, просто не так часто. Конечно, мы же тут, в основном, встречались, а к маме теперь не приехать, чаю не попить. Квартиру же мы продавать решили? – задумчиво сказала Вика и обняла плачущую сестру.

– Решили, – снова вздохнула Рита и положила голову Вике на плечо. – Продадим – сумму поделим поровну. Так будет по-честному. И надо с вещами разобраться. Тут полно всего. Что-то выкинуть, что-то продать…

Сестры занялись уборкой. Складывали и сортировали вещи в маминой квартире. Многое напоминало о прошлом. О детстве, о родителях.

– Смотри! Альбомы наши семейные… Три штуки аж. Фото высыпаются. Не приклеены, что ли… Ой, гляди, это ведь ты маленькая тут с самокатом стоишь, надулась как мышь на крупу, – улыбнулась Вика.

– Тебе смешно, – обиделась Рита, – а меня, между прочим, этот самокат родители силой заставили тебе потом отдать: «Ты большая! – говорили. – Стыдно жадничать, дай и маленьким покататься!». А я ревела неделю, наверное. Это же мой самокат был. Мой! Мне его покупали. А ты… ты… Разбила его!

– Ну, так вышло, – пожала плечами Вика. – Что теперь вспоминать? Я маленькая была, глупая. Но вообще, это не я разбила. Это Витька меня попросил покататься и упал на нем. Вот там и отвалилось колесо. А папа не смог приделать.

– Так и валялся мой самокат на лоджии потом сто лет, пока не выкинули! – посмотрела Рита на сестру исподлобья. – Если бы не ты, каталась бы я на нем и дальше.

Вика удивленно смотрела на сестру. Спустя почти тридцать лет, она – взрослая тетя в очках – ведущий экономист, сидит и вспоминает про сломанный самокат. Воистину, детские обиды не забываются. Хотя… Ведь и она сама…

– А помнишь, Ритка, как ты меня вязальной спицей в руку ткнула?! Сколько крови было! Никак остановить не могли. Я же просто просила дать немножечко повязать, всего один рядочек! А ты важничала. Типа старшая и все такое! А я маленькая, не смогу, все испорчу… А если бы ты мне в глаз ткнула?! До сих пор вспоминаю с содроганием!

– И поделом бы тебе! – злобно сказала Рита. – Нечего было лезть. И так все тебе, тебе! «Маленькая, слабенькая, надо уступать!» Ненавижу эти слова! Я не хочу уступать! Знаешь, как я жалела, что ты вообще родилась!

– Ах так?! Я всегда подозревала, что ты меня ненавидишь! Это ведь ты моего попугая выпустила?! Ты открыла клетку! А он улетел в открытое окно. Я так плакала! Его наверняка кошки разодрали! А нового мне так и не купили. Не помню почему…

– Я не выпустила, он сам улетел! Следить надо было за своим питомцем, а не других обвинять. А вообще, почему тебе попугая, а мне рыбок? Рыбки неинтересные, молчат и не потрогать их. А мне заявили, что я мечтала о рыбках, и их купили. Давным-давно. А ты родилась и тебе сразу попугая почему-то! Несправедливо!

– Вовсе не сразу! Мне уже лет десять было, когда его купили! Ах…

Альбом упал, и все фотографии посыпались на пол. Сестры нахмурились, бросились собирать их и складывать аккуратно в пакет. Они время от времени сталкивались головами, при этом награждая друг друга недовольными взглядами. Потом обе сели на диван и замолчали. Со стены, со старой фотографии в рамке на них смотрела мама. И как будто с укором.

– Ведь и сорока дней еще не прошло, – наконец сказала Вика. – А мы уже поругались…

– Мы не ругались. Это все фотографии. Напомнили о давних обидах. Хотя я ничего не забыла. Это с тебя как с гуся вода, – Рита отпила воды из стакана и окрепшим голосом продолжила. – И ролики у нас одни на двоих были, и коньки! Я не каталась на них вообще. Все ты! Нечестно.

– Кто тебе виноват, что ты ногу сломала?! Потом родители уже боялись за тебя. Какие тебе коньки, ты до сих пор хромаешь!

– Противная ты, Вика. Как была, так и осталась. И не буду я с тобой делиться. Родителей теперь нет, указывать мне некому!

– Как это не будешь? Будешь! Как миленькая! – подбоченилась Вика. – По закону мы равные наследники! Все должно быть по-честному!

– Гадина! – не выдержав завизжала Рита так громко, что зазвенели подвески на люстре. Это была мамина любимая люстра…