Счастье под запретом

Он считал, будто его одержимость Сереной возникла только оттого, что она была его первой женщиной. Чтобы справиться с навязчивым образом, Френсис даже решил наведаться в бордель. Но так и не прошел через это горнило. Искусные шлюхи по-прежнему вызывали в нем брезгливость и отвращение.

И он к тому же крайне сомневался, что столь мимолетное совокупление излечит его от всепоглощающей страсти к этой необыкновенной женщине.

Кажется, нет ничего более странного, чем совращение ночью случайной попутчицей.

Но вопреки здравому смыслу та встреча не казалась случайной и незначительной.

Френсис испытывал огромное искушение перестать расспрашивать о Фернклифе, а начать интересоваться Сереной Олбрайт. Он бы мог с легкостью разузнать всю ее подноготную. Но понял, что тогда он еще больше запутается. Станет не легче, а лишь невыносимее выбросить ее из головы.

Френсис хотел напрочь стереть всякое воспоминание о ней, но если он поддастся этому порыву, то однажды может встретить ее под руку с другим мужчиной. И эта мысль была невыносимой. Как бы то ни было, ночи проходили в беспокойных снах, он ворочался и изводился от неутоленного желания.

— Тяжкий вздох исторгся из его груди, — прокомментировал голос у него за спиной. — Кажется, рыба пришлась тебе не по вкусу?

Френсис поднял глаза и увидел сэра Стефена Болла, члена парламента и друга, и жестом пригласил его сесть рядом.

— Просто небольшая проблема, Стив.

Сэр Стефен опустился на стул с привычной врожденной элегантностью, которой с младых ногтей был обязан прозвищем Политический Дэнди. Он делал быструю и блестящую карьеру в палате общин — так велики были убедительность и остроумие его речей, произносимых, однако, медленно, протяжно, с сардонической улыбкой.

Черты лица этого бледного и красивого блондина уже были отмечены печатью циничного юмора, хотя ему минуло только двадцать пять.

— Может ли один из Шалопаев помочь? — спросил Стефен, подзывая официанта.

— Нет. И уж, конечно, не член палаты общин.

Френсис решительно выбросил Серену из головы и сосредоточился на Фернклифе.

— Знаешь ли ты какие-нибудь хитроумные способы разыскать человека, который не хочет быть найденным, Стив?

— Все не так просто. Если он бежит своего дома и привычных мест общения, то тебе остается уповать только на случайную встречу.

— Этого-то я и боюсь.

Френсис наполнил бокал приятеля.

— А как этот парень проштрафился?

— Угрожал распространить порочащие сведения о моей матери. Правда, пока эти угрозы лишь слова, но мне хотелось бы поговорить с ним пару минут наедине, чтобы быть уверенным. Я должен завтра же выехать в деревню, однако пока так и не нашел никаких следов.

— А есть какие-то намеки, что он в Лондоне?

— Нет, — признался Френсис. — Просто это место как помойка. Рано или поздно оно привлекает жуликов всех мастей.

— Ты прав. Я остаюсь на Рождество в Лондоне, так что скажи мне его имя, и я буду держать ушки на макушке.

Френсис заколебался, но все же назвал имя.

— Фернклиф. Чарльз Фернклиф.

— Что? Чарльз Фернклиф? Я просто не могу в это поверить.

— Ты знаешь его?

— Я встречал его. Замечательный парень. Берется за преподавательскую работу, сейчас пишет книгу об англосаксонской культуре. Больше интересуется могильными курганами и старой поэзией, чем современностью.

Как ни странно, все совпадало.

— Наверно, его исследования слегка повредили ему разум, не иначе. Разозлился на мою мать из-за того, что ей не понравилось его грубоватое и слишком лояльное отношение к подопечным. Вот он и начал угрожать, что станет распускать о ней грязные сплетни, если ему не заплатят.

— Боже милостивый. Бедняга.

— Меня больше волнует мать, — заметил Френсис.

— О, конечно, но это, наверно, все же какая-то болезнь. Даже несмотря на то, что он явно кабинетный червь, все бы ему изучать, но Чарльз обожает и шутки, к тому же прекрасный спортсмен. Но что касается остального…

— Сколько ему лет? — спросил Френсис. — Я решил, что он моложе нас с тобой.

— Боже праведный, нет. Ему по меньшей мере тридцать пять. Как я уже сказал, он берется за учительство, лишь бы финансировать свои исследования. Он выбирает учеников только в интересной для него местности. Там, где есть какие-нибудь остатки англо-саксонской культуры.

— А у нас как раз имелась англосаксонская церковь и холм, который, наверно, был фундаментом помещичьего дома… Да, все сходится, но как-то все очень странно. Наверно, он внезапно спятил. Влияние царства теней.

— Будем надеяться на лучшее, — сказал Стефен. — Как бы там ни было, эти тронутые вредят только самим себе. Поскольку я знаком с Фернклифом, то, конечно, смогу выследить его, если он объявится.

— Буду очень признателен. И если он действительно болен, попробуй вразумить его. Я не буду мстить Фернклифу, если он нездоров, но не допущу, чтобы он изводил мою мать.

— Конечно, нет.