Счастье понарошку

– Если вообще, то у моего отца своя фирма, я для него занимаюсь переводами, поэтому деньги у меня есть. Не больше, чем у остальных, но я не трачусь на ерунду, поэтому складывается впечатление, что их у меня много.

– А машина есть?

– У меня есть тележка, я в нее впрягаю дворовых собак. Очень быстро везут.

С Олегом было хорошо смеяться. Особенно на улице, где не давили стены, где никто не шикал, потому что чужое веселье всегда кому-то мешает.

Олег появлялся не так часто, чтобы отношения могли приесться. Сходили в зоопарк и планетарий. Наступающие холода заставляли торопиться – в парк, кругом по бульварам, в музей Серебряного века. Казалось, что, встречаясь, Олег спешил все успеть, оставить о себе больше воспоминаний, чтобы надолго хватило.

– Я знаю, что с ним, – вдруг вынесла вердикт Юлька. – Он болен.

– Чем? – опешила Маша.

Она сбежала к подруге, сказав, что пошла делать уроки. Отпущенная мамой неделя истекала. Степанова на это смотрела как на игру – мама, Олег, школа. Она же сидела в партере, не вовлеченная в действо, с любопытством ожидая, что будет. Как толковый зритель, она предчувствовала, что через пару дней будет скандал, и теперь с интересом ждала, когда он начнется, кто заговорит первым.

– Чем-нибудь неизлечимым. – Юлька опять листала журнал, изображала из себя равнодушие. – Например, туберкулезом. – Сказывалось знание «Героя нашего времени», у Веры была чахотка, благородная болезнь. – Скоро помрет – берет от жизни все. Поэтому же и не целуется. Или у него лейкемия. Будет умирать долго и мучительно.

– Какая лейкемия! – не выдержала Маша. – Он совершенно здоров. У него одна болезнь – повальная мобилизация. Ему постоянно эсэмэски пишут.

– Поэтому он не целуется?

– Да целуется он!

Маше оставалось только отвернуться к окну. Вопрос с поцелуями ее очень волновал. Они были знакомы два месяца, а до недавних пор Олег ограничивался только дружескими объятиями. Но тогда, в ресторане, он ее все же поцеловал. Маша толком ничего и не поняла, настолько это было неожиданно, а главное – быстро. Вот его дыхание на ее щеке, вот сухие губы касаются ее губ, вот они решительно прижимаются и… прохлада – Олег отклонился, сел на место.

А поцеловаться так хотелось. Она теперь почему-то смотрела всем на губы и пыталась представить, как могут целоваться мальчишки. Например, одноклассники? Фантазии не хватало. Взять, например, Богдасарова, толстого увальня с пухлыми губами. М-дя… с ним стоять рядом скучно, не то что о поцелуях думать. Или Костик. Темные глаза с длинными ресницами. Ему все девчонки в классе завидуют – ресницы обалденные. А вот губы сухие, потрескавшиеся, словно он специально на них иссушающий крем на ночь кладет. Колюче, наверное. Или вот Колесников. Наверняка уже с кем-нибудь целовался. Но у него такой рассеянный взгляд, и смотрит он, когда говорит, куда-то в сторону.

«Ой, да это ерунда, – набивала Юлька длинное письмо в чате. – Что там в поцелуях? И вообще вся любовь – это эйфорическая реакция на секрецию на начальном этапе 2-фенилэтиламина, допамина и ноэпинефрина, с последующей поддержкой уже «долгоиграющими» эндогенными морфинами – эндорфинами».

«У тебя ничего не болит?» – осторожно интересовалась Маша.

«Голова, – отвечала Юлька. – От всех твоих соплей. Сколько можно с ним возиться?»

«Влюбишься, узнаешь, сколько можно».

Юлька начинала сдавать позиции и переставала слушать. Стоило Маше заговорить про Олега, как она хмыкала и меняла тему разговора.

– Надоело! – сказала она однажды. – Как будто у других жизни нет, только у тебя.

Кончалась первая четверть. Это событие решили отметить.

Маша молчала до последнего дня, когда дальше тянуть было уже бессмысленно, наконец робко предложила:

– Девчонки из нашего класса вечеринку затевают. Ты придешь?

– Я, наверное, стар для твоих девчонок, – неожиданно равнодушно отозвался Олег.

– Что ты говоришь! Все с парнями будут.

– Маша! Нам обязательно надо быть там, где все?

– Но там же народ.

Степанова начинала злиться. Она так волновалась, все придумывала, как скажет Олегу, как он с радостью согласится. А тут вдруг такой ответ. Неожиданно, а потому его надо было уговорить непременно. Маша раздражалась сама на себя, что не может подобрать самых верных слов, после которых никаких споров уже не будет. А потому начинала еще больше злиться на Олега. Ведь все из-за него: и ее неловкость, и расстройство. Что ему не нравится? А главное, если Олег сейчас упрется, то его никакими силами не уговоришь. Может даже обидеться.

– Ну, пойдем, ну, пожалуйста!

Только бы согласился! Все девчонки от зависти подохнут. Они уже замучили ее вопросами, какой Олег. Он клевый. Его достаточно один раз увидеть, чтобы все понять.

– Я слишком известный человек, чтобы везде ходить.

– Ну какой ты известный!

Он уходил, Маша его догоняла. Выглядело это глупо.

– Олег! Я обижусь!

– Отлично! – Звонко щелкнул пальцами.

Черт!

– Мне без тебя там будет плохо.

– Это хуже. – Остановился. – Я завтра не могу, у меня дела.

Звякнул сотовый.

– Извини. – Отошел в сторону, стал быстро отбивать сообщение. С кем он там все время переписывается?