Счастье Раду Красивого

   - Нет! - вдруг воскликнул юноша. - Пусть такого никогда не случится! - Он развернулся ко мне, явно собираясь обнять и поцеловать, а я чуть передвинулся и сел на постели, чтобы ему было удобно исполнить намерение. Я и сам несколько раз поцеловал возлюбленного. А тот снова поцеловал меня. Мы никак не могли перестать. Мысль о том, что когда-нибудь можно разлучиться, не давала нам оторваться друг от друга, и во мне снова проснулось желание:

   - Ты рано одеваешься. Останься ещё на час или полтора. Час это не подозрительно и ничему не повредит.

  

   * * *

  

   Я усвоил урок прошлого раза: на войне, если тебя ударили, нельзя оставлять удар без ответа, ведь тогда враг будет бить ещё и ещё. Я запомнил урок сожжённой Брэилы, поэтому теперь без колебаний отправил семнадцать тысяч турок грабить южные окраины молдавских земель.

  

   Турки, если отправлялись в поход, не хотели вернуться обратно без добычи. Таков был порядок. И не важно, получали ли они плату как наемники или отправлялись воевать по приказу султана. Возвратиться они должны были с добычей. "Вот пусть и получат её, - думал я. - Пусть Штефан вспомнит, как это ощущается, когда тебе докладывают, что селения твоей страны разграблены и сожжены. Пусть ощутит вину перед своими людьми, которых не смог защитить".

  

   Правда, что-то подсказывало мне, что он ощутит не вину, а гнев, и снова придёт в мою страну с войском. На этот раз не только для того, чтобы посадить "более достойного" государя на румынский престол, но и для того, чтобы мне отомстить.

  

   - Как думаете, советники мои, как скоро он придёт? - спросил я через два дня после Рождества, когда бояре по обыкновению собрались в тронном зале моего дворца на совет.

   - Может, и через месяц придёт, - ответил Стойка, встав со своего места на скамье, стоявшей справа вдоль прохода к трону.

  

   Формально в совете ничего не изменилось. Бояре размещались на скамьях всё так же: кто сидел на первых местах, то есть ближе всех ко мне, продолжали там сидеть, и никого из тех, кто сидел дальше, я не пересадил поближе. Вот и Стойка занимал всё то же место, которое положено занимать начальнику конницы, но все присутствующие знали - теперь я прислушиваюсь к этому человеку гораздо больше, чем к остальным, а за спасение своих сыновей пожаловал ему два новых имения.

  

   - Не холодно ли ему будет воевать? - продолжал спрашивать я. - Зима - плохое время для войны. Не лучше ли подождать, когда потеплеет?

   - Всё возможно, государь, - ответил Стойка. - Но Штефан ведь знает, что в тёплое время года нам проще получить от турок помощь. Турки теплолюбивы и охотнее идут в поход, когда снега нет. Даже те, которые сейчас на пути в Молдавию, идут лишь потому, что исполняют волю султана, и потому, что надеются погреться возле горящих молдавских домов, - он улыбнулся. - Я ведь прав, государь, когда говорю, что, будь сейчас весна, султан дал бы нам гораздо больше людей?

  

   В этом вопросе не было подвоха, ведь Стойка не знал, что султан, принимая решения, думает не столько о пользе для своего государства, сколько о своих личных выгодах. Будь мне двадцать пять лет, а не тридцать шесть, Мехмед дал бы мне гораздо больше войск. И если бы я обещал ему своих сыновей в заложники, он дал бы мне гораздо больше.

  

   - Когда султан принимает решения, у него может быть множество соображений, о которых он не говорит до времени, - ответил я. - Поэтому неизвестно, сколько людей мне досталось бы, будь сейчас весна. Если султан наметил на лето новый поход, то станет беречь своих воинов и не захочет утомлять стычками со Штефаном.

   - А если он подумывает о походе на Штефана? - спросил Стойка. - Он наверняка заметил, что последнее время от молдаван слишком много беспокойства.

   - Если так, султан сказал бы мне как соседу молдаван, что собирается воевать с ними, - ответил я и задумался. - А впрочем... он мог решить, что лучше держать это в секрете.

  

   Стойка продолжал ждать, что ещё я скажу о возможных планах Мехмеда, но мне действительно нечего было сказать. В прежние времена, когда я был ближе к султану, многие его планы становились известны мне гораздо раньше, чем другим.

  

   "Запомни эту минуту, Раду, - шепнул мне внутренний голос, - вот так ощущают себя другие вассалы султана. И теперь ты такой же, как они, потому что знаешь о намерениях Мехмеда не больше, чем все остальные".

  

   Я ничего не мог поведать Стойке и поэтому снова начал его спрашивать:

   - Так значит, ты думаешь, что Штефан опасается, что я получу от турок большую помощь? Больше той, которую уже получил?