Счастье Раду Красивого

   Я уже и сам обо всём догадался, потому что видел, что один из спешившихся конников, стоя возле своей лошади и кланяясь, правой рукой придерживает что-то похожее на длинный мешок, перекинутый через конскую холку. Вернее, это был не мешок, а человек с мешком на голове и со связанными за спиной руками.

  

   Тем не менее, слова Стойки произвели самое благоприятное действие на моих бояр, слуг, воинов - словом, на всех, кто сейчас толпился возле шатров. На смену настороженным взглядам и тревожному шёпоту пришли широкие улыбки и одобрительные возгласы.

  

   Пленника по знаку Стойки совсем не бережно спустили на землю, поволокли, поставили передо мной на колени и лишь после этого сняли с головы мешок. Рук, конечно, не развязали, а справа и слева встали люди Стойки с обнажёнными мечами, очевидно, призванными убедить пленника, что ему при ответе на вопросы следует вести себя почтительно.

  

   Одежда пленника была простой и, значит, он занимал в молдавском войске невысокое положение. Наверное, поэтому теперь решил вести себя смело - если уж нельзя смело смотреть в глаза своему государю, то почему бы ни отвести душу перед государем чужой страны.

  

   Я видел, что у пленника голова всклокочена, лицо в крови, но с этого лица на меня в упор смотрели два глаза, пылавшие ненавистью. Это казалось даже удивительно: "Когда молдаванин успел меня так возненавидеть? Когда понял, что пойман и не вырвется? Или ещё раньше - когда только собирался в поход? Неужели вся армия Штефана явилась сюда с лютой ненавистью в сердце?"

  

   - Отчего ты так смотришь? - спросил я. - Ведь это ты явился в мою землю, чтобы грабить, а я всего лишь защищаю её. Почему же ты смотришь так, будто я первый напал на тебя?

   - А разве не ты первый напал? - ухмыльнулся пленник. - Я спокойно пас лошадей и никого не трогал. Как только начало светать, мы с моими товарищами погнали лошадей обратно в лагерь. Мы ни на кого не нападали, а вот твои люди...

  

   Я молча смотрел на молдаванина, стремясь, чтобы он первый опустил взгляд. Это означало бы, что человек всё же чувствует за собой вину. Но он её не чувствовал и не опускал глаза. Шмыгнув разбитым носом, пленник продолжал:

   - Твои люди появились, будто волки, и поймали меня.

   - Значит, это они виноваты, что ты оказался беспечен? - насмешливо спросил я. - Будь ты настороже, они бы тебя не схватили.

  

   Мне не было известно, как именно произошла поимка, но я говорил нарочито уверенно, будто всё знаю, и это помогло. Пленник понурился:

   - Оно так. И угораздило же меня идти позади всех и чуть отстать. Если б я поторопился... А твои люди, видать, нарочно высматривали того, кто отстанет. До лагеря было всего сто шагов, а они...

   - Даже пушки не испугались, - докончил я.

   - Нет, - возразил пленник. - Пушка пальнула по ним уже после того, как они меня поймали арканом и потащили за собой.

   - Если б твой государь Штефан сразу ушёл, завидев моё войско, ничего этого бы не случилось, - сказал я. - Сейчас ты был бы среди своих.

  

   Глаза пленника снова загорелись ненавистью:

   - Мой государь Штефан никуда не ушёл, потому что он тебя не боится! Он готов принять бой! Он всем так сказал!

   - Несмотря на то, что у меня в несколько раз больше воинов? - спросил я.

   - Мой государь Штефан сказал, что каждый молдаванин сильнее пятерых твоих людей. И он прав. Если б он ошибался, ты давно уже напал бы на нас. Но ты боишься!

  

   Мне вдруг сделалось не по себе. Ведь этот человек был отчасти прав. Я действительно боялся - не хотел повторить судьбу Хасс Мурата, хотел быть умнее. А в итоге выглядел для всех слишком осторожным?

  

   - Не хочу становиться причиной лишних смертей, - с нарочитым спокойствием возразил я. - А если Штефан хочет поскорее отправить своих воинов на тот свет, отправляя в неравный бой, то пусть делает, как знает.

   - Если не хочешь смертей, то собери своё войско и иди туда, откуда пришёл, - ехидно ответил пленник. - А мы со Штефаном пойдём следом за тобой до самой твоей столицы. И там ты, если не хочешь смертей, сам сложишь с себя корону и передашь её Басарабу.

  

   Эти слова заставили меня ещё больше обеспокоиться. Получалось, что Штефан явился в мои земли не просто грабить, как в прошлый раз. Молдавский правитель собирался лишить меня власти и устроить на освободившемся троне своего ставленника - некоего Басараба.

  

   - Что за Басараб? - невозмутимо спросил я.

   - Басараб по прозвищу Старый, - пояснил пленник. - Он будет достойным правителем. Не чета тебе, турецкий прихлебатель!

  

   Один из воинов, стоявших справа и слева от моего собеседника, приставил острие обнажённого клинка к горлу пленника, чтобы наглец стал повежливее, но пленник лишь засмеялся хриплым смехом:

   - Скоро вам всем будет плохо, потому что к Штефану идёт подмога. Даже если нападёте сейчас, пока нас мало, ничего не выиграете. К нам на подмогу придёт много воинов, и вам их точно не одолеть. Штефан отправил им письмо с наказом, чтобы, как придут, сразу вступили с вами в бой, вступили в любом случае. Они вас всех перебьют!