Счастье рядом

В тамбуре Сергей еще раз крепко пожал руку Андрея, спрыгнул со ступенек и пошел не оглядываясь вдоль перрона. Поезд дрогнул и начал набирать скорость. В последний раз взглянув в сторону вокзала, Андрей вспомнил старого Липкина, говорившего об одиночестве, которое страшнее смерти. Серега и тот возвращался к своему счастливому берегу, а он — вроде бы сжег все свои корабли, и плыть ему было некуда. Вернувшись в купе, Андрей забрался на свою полку, закрыл глаза. Можно было еще поспать, чтобы скоротать время, но сон не шел. Перед глазами трепетало море. Солнечные блики продолжали свою игру, шум его по-прежнему напоминал шелест уральского леса. Теперь лес был здесь, за тонкой переборкой вагона — кругом, всюду. Скоро он будет дома, увидит Леонида Петровича, Кедрину, Яснова. Как часто он думал о них там, даже о Мальгине, который хотя и не отличался стойкими качествами настоящего товарища, но казался теперь тоже неплохим парнем. Чем больше он думал о них, о работе, которой были насыщены их будни, тем сильнее влекла беспокойная репортерская жизнь. Решение об отъезде, пришедшее однажды, стало неотвратимым, и Андрей снова и снова одобрял себя за то, что не стал дожидаться окончания отпуска. Хотелось скорее оказаться там, среди дорогих ему людей, среди полюбившейся ему жизни. И вот поезд мчал его в родные края, где ждет много работы, где остались верные друзья, где куда шире и звучнее, чем морской прибой, шумит многоголосая тайга.

Море, море... Вот так же лежал он на спине на морском берегу. До слуха доносились голоса ребят, игравших в мяч, где-то впереди раскатисто шумели набегавшие на берег волны, слышались девичий смех, чье-то шумливое и тревожное «Помогите!». И тогда Андрей открыл глаза, приподнялся на локте, увидел ослепительное трепещущее на солнце море. Потом различил фонтаны брызг и фигуры девчат, стоявших по колено в воде. Они усиленно загребали руками воду и обрушивали град золотистых брызг на стройную гибкую девушку, приплясывающую на берегу. Длинноногая, с пышными русыми волосами, она чем-то напоминала Алю. Размахивая голубой резиновой шапочкой, она стремительно приседала, отскакивала в сторону, защищая разгоряченное тело от холодных капель. Наконец она решилась — натянула до ушей шапочку и, высоко поднимая ноги, бросилась в воду. И сразу же ее подруги остались позади, голубая шапочка быстро удалялась в море, к линии, отмеченной дрожащими на ветру красными флажками... Андрей открыл глаза. За окном тянулась густая полоса леса. Мелькали отливавшие сталью стволы елей. Лес становился все более таежным. В плотную ткань хвои все реже вкрапливалась листва. Урал.

Глава двадцать седьмая

1

Улица стала неузнаваемой. Там, где стояли старые покосившиеся дома, образовался пустырь, покрытый битым кирпичом и щебнем. Бульдозеры и экскаваторы разравнивали освободившуюся площадь, рыли котлованы для многоэтажных домов. Свежеокрашенные здания уже подступили сюда, соединив старую часть города с центром.

Андрей понял, что пришла очередь и двухэтажного бревенчатого дома, в котором он снимал комнату у Кондратовых. Дом с обшарпанной противопожарной кирпичной стеной сиротливо стоял в конце квартала. «Может быть, там уже никто не живет?» Но, подойдя ближе, заметил занавески в окнах первого этажа, пушистую герань с красными цветами — наверху, в комнате Али. Вскоре в открытом окне показалась и она; вытрясла салфетку и подняла банку с цветком. И тут увидела Андрея. Он понял это по замершему взгляду широко открытых глаз и скованной позе — цветок так и застыл в воздухе. Только когда Андрей помахал рукой, в ответ ему закивали алые вздрагивающие шапки, и Аля заулыбалась. Потом она исчезла вместе с цветком, и в окне появились сразу Федор Митрофанович и Вера Ивановна. Оба замахали руками, приглашая входить в дом.

Дверь была открытой. Вдоль лестницы стояли матрацы, разобранные кровати, ящики с книгами. Андрей понял — Кондратовы переезжали.

— Кто говорил, что надо ехать на курорт? — загудел Федор Митрофанович. — Я говорил! Ползал бы теперь на костылях.

Федор Митрофанович посмотрел на него веселыми глазами, хлопнул по плечу:

— Молодец! Здоров!.. Давай чемодан, ставь сюда. Приехал, можно сказать, в самый раз. Переезжаем на новые квартиры, и лишняя пара рук кстати.

Вера Ивановна, которая стояла за спиной Кондратова, усовестила мужа:

— Постыдись, Федя. Человек только с дороги, а ты его в помощники сватаешь. Надо умыться, попить чайку. Она попросила Алю согреть чай, а Федор Митрофанович продолжал свое.

— Игнатьевич не только помощник, но и участник переезда. Так ведь? — обратился он к Андрею. — Или будешь жить среди развалин, пока оформишь комнату?.. Не зная, что ответить, Андрей сказал, что первое время придется, видимо, пожить в гостинице.

— Это чтоб не помогать? — Кондратов хитро улыбнулся в усы. — Или трех комнат на четверых не хватит?