Счастье с доставкой на дом

— Как это что? — возмутилась экспансивная Наталья. — Тебе звонит какой-то приятно-вежливый Павел, а я про него до сих пор и слыхом не слыхивала.

— Да у меня сотня знакомых, про которых ты не слыхивала, — попробовала отвертеться Рина. — Может быть, это по делу.

— Расскажи это своей старой шляпе, — фыркнула Наталья. — Если бы по делу, он бы просто позвонил тебе на мобильник. А этот расшаркался и просил передать, что непременно перезвонит вечером. Ну и что это за фрукт?

— Мне прямо сейчас исповедоваться, или все же подождешь, пока я вернусь? — засмеялась Рина. — Кстати, а ты почему до сих пор не уехала? Тошка-то из школы вернулась?

— Вернулась, давно уже. А я решила задержаться, все равно день сегодня пошел насмарку…

— Прости, пожалуйста, — смутилась Рина.

— Да брось ты, я не об этом. Просто я же не смогу спокойно жить, пока ты не доложишь мне о результатах своей дипломатической миссии — это раз. Во-вторых, я еще не подыскала для себя подходящего пристанища, а потому снова хотела попроситься на ночлег. Не выгонишь?

— Вах, что ты такое говорищ, слющай? Мой дом — твой дом, — с грузинским акцентом сказала Рина, и Наталья в ответ удовлетворенно захихикала.

— Ну ладно, мы тебя все с нетерпением ждем, — закруглила разговор Наталья. — Ты еще далеко?

— Да нет, уже приближаюсь к МКАДу, думаю, через час буду, если нигде не застряну.

— Удачи! — бросила Наталья и отключилась.

Движение по-прежнему было не слишком суровым, поэтому Рина снова пустилась в воспоминания.

Появление Марфы, как это ни странно, несколько разрядило обстановку, и разговор за столом пошел уже более оживленно. Нина Никифоровна стала расспрашивать про Антошку, и Рина поведала ей о событиях последних дней, не утаив при этом и случай с порезанной рукой.

— Надо же такому случиться, — сокрушенно покачала головой Нина Никифоровна. — Мальчик мой бедный, так ему не повезло. Да и вам сколько лишних хлопот выпало.

Рина благоразумно решила не развивать тему хлопот, которые обрушились на ее голову как раз благодаря Нине Никифоровне. Вместо этого она сказала:

— Из вашего письма я поняла, что вам с Антошкой требуется помощь. Теперь я хочу узнать подробности. Что случилось с Людмилой? Как получилось, что она оставила вам ребенка? Кто его отец? Коли вы ждете от меня помощи, то должны рассказать мне все без утайки.

— А что ж, и расскажу, — согласно кивнула головой Нина Никифоровна. — Сейчас только чаю горяченького подолью, и все тебе выложу, как на духу.

Вернувшись из кухни, она водрузила на стол чайник и блюдо с парой румяных кусков яблочного пирога. Потом она снова уселась напротив Рины, откинулась на стуле и сложила руки на груди.

— Что уж тут скрывать, — вздохнула Нина Никифоровна, — не удалась у Людочки жизнь, по всем статьям не удалась.

Еще немного повздыхав, она устроилась поудобнее и повела свой неторопливый рассказ.

Людмила была из тех редких девочек, которым повезло миновать стадию «гадкого утенка», и из очаровательной малышки она сначала превратилась в красивую девушку, а потом в эффектную молодую женщину.

— Ты, наверное, думаешь, в кого она такая красавица уродилась? — с усмешкой спросила Нина Никифоровна, и Рина неловко заерзала на стуле. — В отца она пошла, в Виктора моего, — не обращая внимания на ее смущение, продолжала мать Людмилы. — Он у меня был первый парень на деревне. Ну, я тоже в молодые годы статная была, видная, — махнула она рукой в сторону портрета на стене, — но все равно никак понять не могла, почему он именно на мне свой выбор остановил. Уж какие бабоньки вокруг него вились, и словами не описать. Но однако ж он на мне женился, вот и весь сказ. И прожили мы с ним в мире и согласии целых десять лет. А потом несчастный случай на стройке и все… Да…

Рассказчица тяжело вздохнула, украдкой смахнула предательскую слезинку и принялась вспоминать дальше.

— Я всю жизнь паспортисткой проработала, а это должность хорошая, надежная. Тут тебе и уважение, и связи, да… Так что жили мы с Людочкой, не тужили. И ладили мы с ней, вот что важно. Она мне все рассказывала, делилась своими переживаниями, мыслями своими. И вообще она была девочка добрая, бойкая, с ней все дружить хотели.

«Как моя Тошка», — не могла не подумать Рина.

И все же что-то Нина Никифоровна в своей дочери проглядела. Не заметила вовремя, как постепенно изменились взгляды девочки на жизнь вообще и на свои перспективы в частности. Как-то в запале одной из ссор, которые хоть и нечасто, но все же случались, Людмила заявила, что ничего хорошего мать для нее в этой жизни не сделала.

«Тебе даже в голову не пришло поискать себе нового мужа, — выкрикивала она в лицо матери свои претензии. — С твоими-то данными, с твоими связями могла бы найти себе вполне приличную партию. И не жили бы мы тогда в этой дыре убогой. И не надо было бы по полгода на сапоги копить».