Счастье само не приходит

Сегодня утром Люба пришла на работу рано — двадцать минут восьмого. Управление начинало работать в восемь. Но, открыв дверь, Люба увидела в комнате нормировщицу Зою Белошапку. На столе перед ней лежало зеркальце с отбитым уголком. Неизвестно, кто принес его в планово-производственный отдел. Им пользовались все женщины. Особенно часто перед ним прихорашивались девушки.

— Здравствуйте, Зоя Степановна! — поздоровалась Люба. — Что это вы рано пришли к нам?

— Здравствуйте! — ответила Зоя и отвела глаза.

По ее встревоженному виду Люба поняла, что предстоит необычный разговор. Но о чем?

Подождав, пока Люба сняла пальто, Зоя начала:

— Любочка! Конечно, не мое это дело, ты меня извини. Но я решила поговорить с тобой, вернее — предупредить. Про тебя по комбинату нехорошие слухи поползли. Ты же девушка, а с женатым мужчиной по ресторанам ходишь, на машине вместе ездишь.

— С кем это? Не с Григоренко ли?

— В его кабинете часами просиживаешь, — словно не слыша, о чем сказала Зинченко, продолжала Зоя.

— Ну и хожу, — едва сдерживаясь, ответила Люба.— Просиживаю. По делу. Кого это так беспокоит? Кого касается?

«Кто же эти сплетни распускает? — закусила губу Люба. — Когда это я в ресторане с ним была? Не было этого! Подвозить на машине подвозил. Но он многих подвозит, если есть свободное место. Не Юлия Варфоломеевна ли такие «новости» по комбинату разносит?!»

— Ты ведь секретарь комсомольской организации — вожак нашей молодежи, — продолжала Зоя.

— Вожак, говоришь?..

— Ну, как знаешь, Любочка. Честно говоря, я сама в своих чувствах еле разобралась, а пришла уже советы давать. Ты извини, если обидела. Я хотела как лучше. Предупредить, по-хорошему...

— Нет, я не обиделась, — сказала Люба, но на глаза у нее навернулись слезы.

— Не сердись, прошу тебя! Ну, я пойду...

Зоя ушла, а Люба долго не могла прийти в себя. «Ну кому нужны такие разговоры? Долго в кабинете директора сижу!.. Никогда лишней минутки там не задерживаюсь! И только по служебным делам. Может, мне все же уйти с комбината? Промфинплан составлен и утвержден. Самое время. И Григоренко отпустит. Вот только — что я членам бюро, всем комсомольцам скажу? Что-нибудь надо придумать. Но как не хочется врать. Не трусостью ли такое называется? Услышала сплетни — и скорей убегать...»

Так и сидела в раздумье Люба, пока не стали собираться сотрудники отдела.

5

Григоренко вызвал Бегму в бытовку. И, даже не поздоровавшись с ним, начал сразу отчитывать:

— Вы, товарищ Бегма, идете на поводу у разболтанных людей своей бригады. Это становится нетерпимым. Пьянки, прогулы... У нас не хватает сварщиков. А ваши рабочие делают заготовки для водопровода в частных домах.

Бегма таращил глаза и молча пожимал плечами. «Не иначе как досталось в Москве директору за полированные плиты, вот он и не в духе».

— Вы в армии служили? — спросил Григоренко.

— Да...

Бегма не знал, что никакого нагоняя Григоренко в Москве не было. Начальник главка, внимательно выслушав его, сказал, что машины уже отгружаются и министерство ждет гранитные плиты во втором квартале. На строительство нового карьера отпустили не четыреста тысяч рублей, как просил комбинат, а всего сто тысяч. Денег по этой статье у главка осталось мало, значительную сумму вложили в строительство нового комбината в Сибири. Услышал Григоренко и о том, что изготовление полированных плит поручили и Карельскому комбинату, где имеется месторождение розового гранита. Григоренко сообщил, что на его комбинате есть небольшой засыпанный карьер, действовавший до войны. На нем комбинат и начнет добывать гранит для плит. Шер согласился: «Смотрите сами. Вам на месте виднее».

Ничего этого Бегма, конечно, знать не мог. Он стоял растерянный перед Григоренко и не знал, что делать.

— Вы у нас своего рода командир взвода, — продолжал отчитывать его Сергей Сергеевич. — Отвечаете не только за боевую подготовку, но и за дисциплину. А что у вас получается? Нет дисциплины, нет плана. Вам на все это наплевать. Участок пополнили новыми людьми, а толку...

— Да пришли тут разные... — начал было оправдываться Бегма.

— Что значит — разные?

— Ну, вот Лисяк, например...

— А что Лисяк?

— Драку на днях затеял.

— Прораб знает?

— Знает.

— Вызовите прораба.

Бегма вышел из бытовки и крикнул:

— Прораба сюда, к директору!

Остап Белошапка пришел сразу же.

— Что тут с Лисяком произошло? — встретил его вопросом Григоренко. — Вы разбирались? Почему мне не доложили?

— Разбирался, Сергей Сергеевич. Каменщик Конопля принес в обеденный перерыв бутылку водки. Лисяк разбил ее. Ну, и началось... Едва разняли.

Григоренко молча выслушал прораба и, словно в раздумье, произнес:

— Что же получается, товарищ Бегма? Лисяк хотел порядок навести, выступил против пьяницы, а вы говорите, что нарушил дисциплину, драку затеял.

— Мне рабочие так сказали, что Лисяк начал первый...

Но Григоренко, будто и не слышал этих слов Бегмы, продолжал рассуждать вслух: