Счастье в проекте

И через два часа Режин не свыклась с мыслью, что она заняла определенное положение в семье Гийомов. Она не могла выйти из шока и двигалась как в тумане.

К ней подошла полная блондинка лет под сорок, с которой они в начале вечера обменялись мнениями по поводу продукции Валентино & К°.

— О чем задумалась?

Режин посмотрела в ее свежее, мирно улыбающееся лицо и постаралась собрать мысли, чтобы дать сколь-нибудь разумный ответ:

— Да вот, не могу прийти в себя.

— Представляю. Нелегко идти в ногу с Гийомами — для этого нужна особая поступь. Не самая простая семья, у них нестандартная хватка и темп. Иначе они не имели бы того, что имеют.

Режин благодарно улыбнулась. Кажется, блондинку звали Евой и, кажется, с ней можно было говорить откровенно. Кем она приходилась Венсану, Режин не разобралась, но случайных людей на такие вечеринки не приглашают.

— Все родные Венсана такие милые, все они приняли меня, как будто мы знакомы целую вечность. Столько сердечности, такая гармония — все как в сказке. Честно говоря, это слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Меня одолевают мрачные подозрения — скандалы за кулисами, скелеты в шкафах, все, как в других благородных семействах.

— Все братья и сестры Венсана счастливо женаты, у всех очаровательные дети. Только Венсан одинок. Здесь есть своя проблема. Его родители очень консервативны во взглядах на семейную жизнь. Они ждут от Венсана, что он тоже покажет себя примерным семьянином. А он никогда не увлекался женщинами, его всегда интересовали только дела. Ну, может, и увлекался, но на стороне. Он действительно невероятно успешен. Похоже, что для тебя он сделал исключение. И, по-моему, выбор удачный. Венсан лишний раз доказал, что не способен на меньшее, чем блестящий результат. Я очень рада, что ты войдешь в нашу семью. А Венсану больше не придется выслушивать нотации своей матери.

«Блестящий результат»… «Своя проблема»… Здесь было о чем подумать.

— Дочка! Красавица моя! Какой сюрприз!

— Папа, ты бы мог хоть иногда побриться?

Режин прекрасно знала, что ее отец забывал за работой обо всем — есть, спать, не говоря уж о внешнем виде. Его бюро погрязло в первобытном хаосе. Три громадных стола были завалены проектами, документацией, каталогами и разнообразными бумагами. Все это лежало слоями, в которых наверняка никто, кроме самого Марка Лефевра, не смог бы увидеть ничего, похожего на смысл и порядок. Зато он не помнил, какого цвета хотя бы одна из столешниц.

— Папа, у меня новости.

— Ого! Вот кто внесет разнообразие в мои серые будни! Отлично. Кофе будешь?

— Извини, но я не могу ждать, пока ты его сваришь. К тому же твой кофе невозможно пить! — Это была обычная манера их общения. Говоря колкости, Режин сияла широкой улыбкой. — Папа, я помолвлена с Венсаном Гийомом.

— Заказчиком «Хрустальной сферы»? Из тех самых Гийомов?

— Да!

Марк Лефевр помотал головой, переваривая информацию.

— Я пришла спросить, что ты об этом думаешь. Выходить мне за него замуж?

Отец засмеялся:

— Ты серьезно? Советуешься, стало быть, с отцом?

— Ну, а как же? Разве дочери не спрашивают у отцов совета в таких делах? Мне эта традиция кажется очень разумной. Ведь у тебя есть опыт, которого нет у меня. Раньше отцы вообще сами договаривались с женихами.

— С каких пор у тебя такие старомодные воззрения, синеглазка?

— Ах, сама не знаю. Ну, правда: ты два раза женился и, наверное, хотя бы во второй раз знал, что делал. Так поделись с дочерью! Мне бы не хотелось, чтобы мой первый брак был ошибкой, как у тебя.

Марк Лефевр встал и прошелся по кабинету. Он потянулся, снимая напряжение. Тело у него было такое же поджарое и спортивное, как у Режин.

— Ты же все понимаешь… Какой из меня советчик?

— Почему ты ушел от мамы?

— Очень просто. Влюбился. Страстно влюбился!

— Разве ты не любил маму?

— Любил. Но в мою жизнь вошла женщина, которая… Не умею говорить об этом. Да и зачем? Синеглазка моя, я знаю, что твоей матери пришлось нелегко.

— Мне тоже.

— Да. Прости меня. И все же я никогда не жалел о содеянном. Оказалось, что она есть — большая любовь. И я рад, что не отрекся от нее, когда она вошла в мою жизнь. Я любил Доминик, но совсем не так, как мою теперешнюю жену.

Этот ответ вызвал у Режин неприятные ассоциации. Она столько сил потратила на то, чтобы устранить воспоминания об Антонио…

И тут ее взгляд упал на раскрытый блокнот. Торопливым отцовским почерком было написано до боли знакомое имя: Антонио Наварро. Буквы поплыли перед глазами Режин. Она оперлась рукой о край стола и поднесла блокнот поближе к глазам, чтобы убедиться, что ей это померещилось… Но там действительно стояло его имя.

— Что у тебя с ним за дела?

— С кем?

— С Антонио Наварро.

Он забрал блокнот у нее из рук:

— Зачем ты роешься в моих бумагах? Это все сырое, ничего готового.

— Ты работаешь над новым проектом?

— Я же сказал, все это слишком сырое, чтобы обсуждать.

У Режин стало пусто и противно где-то под ложечкой.

— Антонио Наварро — прораб на моем объекте, руководит работами по закладке фундамента. Я удивлена, что он как-то связан с тобой.

— Я сделал запрос на его фирме в Испании. Вот и все.

— Что за проект?