Счастье вдруг, или История маленького дракона

Даже если забыть о моём народе, за два года с Ластом… я устала. Устала от бесконечных дорог, постоялых дворов и трактиров. И даже векселя имперского банка — моя доля за участие в поиске артефактов и ряде не очень красивых махинаций, сердце не греют. Я хочу дом! Я хочу жить! И… я действительно хочу попробовать жить сама, без страховки Ласта.

Если бы он предложил остановиться и остаться вдвоём, я бы плюнула на последнее желание и согласилась. Но Ласту нужна магия. Он хочет перевернуть мир… а я не хочу.

— Ты меня осуждаешь?

Он поджимает губы и отводит глаза.

Не ожидала, но в этот миг стало больно. Да, мне больно от того, что Ласт не понял. Он единственный близкий человек и… я всё-таки надеялась, что поймёт.

— Жаль, — после долгой паузы говорит Он. — Жаль…

Я чувствую себя виноватой. Именно поэтому вздыхаю и накрываю его ладонь своею.

Не реагирует. Вообще!

И только спустя минуту поднимает глаза и говорит:

— Жаль. Но это твоя жизнь и твоё решение.

Чувство вины подобно штормовой волне.

Оно накрывает с головой, норовит утащить в пучину. Я сжимаю зубы, запрещаю себе плакать.

— Прости, — говорю я.

Ласт молчит, и я понимаю: Его ответ «нет». Не простит. И это, бес меня пожри, больно!

Я сижу за столиком в трактире, смотрю на плотно сжатые губы мага и ещё не знаю, что через полчаса Он сделает предложение, от которого не смогу отказаться. Не потому что жадина, просто чувство вины не позволит.

Я даже не догадываюсь, что через полчаса соглашусь на путешествие к плато Жизни — тому самому, которое в Большой пустыне расположено. Соглашусь, чтобы очень скоро потерять всё.

Боль и чувство вины сменяются беспокойством. Картинка тоже меняется.

Плато Жизни. Это название как издёвка, потому что чего-чего, а жизни тут точно нет. Камень, припорошённый песком, остатки каких-то статуй и горячий смертоносный ветер. И мы. Он и я. Вдвоём.

Я — дракон. Я исследовала уже половину плато, нашла слабый, но источник. Теперь у Ласта есть запас древней магии, и мне спокойней. Я выполнила свой долг. Я отплатила добром за добро. Впрочем, если вдуматься, я уже давно за всё расплатилась…

Но моя миссия ещё не закончена. Он попросил, а я согласилась, что нужно всё плато исследовать — кто знает, вдруг там ещё что-то. В том, что касается магии, закон парных случаев срабатывает очень часто.

Да, я собираюсь продолжить. До заката не управлюсь, но хотя бы начну. Мне хорошо: найдя источник, я до отвала наелась древней магии, драконья сущность ликует. Ликует, несмотря на то, что драконье чутьё улавливает горечь и злость, которые идут от сидящего на песке мага.

А ещё… очень хочется пить.

— Ву! — говорю я и кивком указываю на флягу.

Ласт достаёт из сумки миску и наливает воду.

Пью. Чувствую горьковатый привкус, но мне не до него. Я в эйфории от древней магии и предстоящего полёта. И, несмотря на чувства, обуревающие Ласта, предательства не жду. Даже мысли нет! Даже тени подозрений!

Взлёт. Воздух горячий и упругий, солнце катится к горизонту, но оно по-прежнему злое — слишком жаркое. Я делаю круг над нашей стоянкой, потом ещё один и устремляюсь дальше.

Не знаю, как долго длится этот полёт, может быть, четверть часа, а может быть, четыре часа. Понимаю только — плохо мне, очень плохо. Мир перед глазами плывёт, небо и земля кружатся… Я начинаю снижаться. Я лечу туда, откуда слышится обеспокоенный голос Ласта. Он ещё далеко. Он бесконечно далеко! А я… всё. Я падаю во тьму.

Но мне совсем не страшно.

Я проснулась от сапа. Тихого, но очень настырного. И сопели не абы как, а хитро, аккурат в ушко! Ну то есть в дырочку — ведь ушных раковин у драконов нет…

Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, кто именно диверсионную деятельность ведёт. Я его по запаху узнала. И хотя запах, как всегда, дурманил и вызывал приятную слабость, заворочалась и заворчала.

И о чудо! Сопеть Дантос перестал, причём резко. А ещё вздрогнул, вернее — подпрыгнул.

А через миг послышался щелчок, и приоткрывший глазки дракон был вынужден вновь зажмуриться, ибо свет по глазам ударил.

— Астра! — И столько волнения в голосе, столько тревоги.

— Что тебе надобно, пупсик? — зевнув, поинтересовалась я.

А потом вспомнила: меня же убили!!!

Вскочила я неосознанно, на каком-то рефлексе. И только встав на все четыре и расправив крылья, поняла — какая-то я слишком живая для убитой. Бросила быстрый взгляд по сторонам, затем внимательно на блондинчика посмотрела. А он уже не лежал, стоял подле кровати и глазами своими серыми хлопал.

А? Что? Где?

Я плюхнулась на попу и огляделась снова.

Спальня почти родная. Светильники, которые непрозрачно намекают, что за окном ночь. Дантос — всклокоченный весь, помятый, в одежде…

Хм…

Не успела я додумать какую-то важную мысль, как герцог Кернский шагнул в сторону и потянул за шнур колокольчика. Потом ещё раз, и ещё. И как-то очень нервно у него это получалось.

— Очнулась… — закончив трезвонить, выдохнул он. — Очнулась…