Счастье за углом

– Потому что ударившего всегда наказывают строже избитого. Таково правило.

– В общем и целом оно звучит честно. Но не тогда, когда избитый спровоцировал ударившего своей расовой ненавистью.

– Расовой ненавистью? Нет. Послушайте, если она извинится за то, что его ударила, и пообещает больше не бить учеников, я смягчу ее наказание до одного дня, как у него.

– Я хотела бы взаимного извинения. Она извинится за то, что ударила его, а он – за свои унизительные слова.

– Простите, но наш разговор окончен. Мое лучшее предложение вы уже слышали.

Я встала.

– Хорошо. Иви нарушила правила и получила свое наказание. Пусть даже несправедливое. Пойдем, Иви, мы возвращаемся домой. А если этот мелкий расист опять начнет обзываться, я разрешаю тебе врезать ему по зубам. За новые брекеты я заплачу.

– Вау, – сказала Иви, уставившись на меня.

Директор вскочила с места.

– Надеюсь, вы не будете злиться на школу. Спонсорский взнос нам крайне необходим. У нас нет компьютерного класса. И множество учеников, которые не выживут в мире современных технологий, не получив должного навыка.

– Я оплачу вам весь класс.

Она ахнула.

– Несмотря на то что вы расстроены моим решением касательно Иви?

– Я не собираюсь наказывать школу за то, что не разделяю вашу точку зрения. Я слишком хорошо воспитана.

– Спасибо!

– Я оплачу ваш класс при двух условиях: на двери появится табличка в честь моей бабушки, Мэри Ив Нэтти, а на стене вы повесите цитату о толерантности и честности. Что-то из Мартина Лютера Кинга, младшего. А цитату выберет Иви.

– Договорились!

Мы пожали друг другу руки.

– Иви вернется в класс через два дня. Всего доброго.

Я взяла Иви за руку. Она явно потеряла дар речи. Шагая по коридору, я снова заметила, как открываются двери, выглядывают учителя. Заметила даже несколько рук, сжимающих телефоны с камерами. Иви на них оскалилась.

– Эй, а ну занимайтесь своим делом! Иначе я скормлю ваши телефоны своему козлу! Хватит глазеть на Кэти!

– Тише. – Я натянула шарф на лицо, дернула Иви за руку, и мы побежали. Не идеальный день мамы с дочерью в школе, зато мы доказали, что нам вполне удастся парный бег в мешке.

В «хаммере», который я гнала домой на черепашьей скорости в тридцать миль в час, я смотрела, как дрожат на руле мои руки, и чувствовала, что Иви сверлит меня взглядом с пассажирского сиденья.

– Ты меня защитила. Почему?

– Я всегда буду защищать твое право на должное уважение.

– Я не хотела неприятностей. И не хочу, чтобы узнала миссис Ганза. Что, если она…

– Не волнуйся о миссис Ганзе. Но давай ты в будущем попытаешься не портить работу местных стоматологов.

Она сползла по спинке сидения.

– Это не так уж просто. Тебя-то никто никогда не обзывал.

– Да неужели? – Я рассказала о протестующих у отеля «Четыре Сезона». – А еще репортер из кинохроники называл меня «скучной девицей с большими зубами». Еще один говорил, что я «конфетка, в которой больше очарования, чем таланта», а еще я «потрясающе безобидная». Как застиранный коврик у двери.

Иви тихо сказала:

– Зато ты не толстая и не уродливая, как я.

– Ты не толстая и не уродливая.

– А еще я ненавижу эти кудряшки. И я чудачка.

– И ничего плохого я в этом не вижу. К тому же такие волосы – это просто чудо.

– А я хочу выглядеть как Холли Берри. Или как ты. Ты выглядишь как белая Холли Берри. Ну, то есть такая же красивая.

– Тебе не нужно быть похожей на меня, Холли Берри или любую другую красотку. Будь собой.

– Ты же сама в такое не веришь.

– Да неужели? Еще как верю. Девочкам нельзя позволять другим людям диктовать, как им нужно выглядеть. Им нужно быть уникальными. Уверенными.

– Если не имеет значения, как ты выглядишь, почему ты до сих пор не показываешь лицо незнакомым людям?

Я вцепилась в руль.

– Потому что я знаменита и тут же налетят фотографы, которые захотят нажиться…

– Ты просто не хочешь, чтобы тебя называли «уродиной». Ты постоянно боишься услышать это слово. И что бы Томас ни говорил, тебе не легче. Он тебя любит, но ты не хочешь и не видишь себя так, как он тебя видит. И как бы мы с Корой ни пытались тебе показать, что нам все равно, как ты выглядишь, ты нас не слушаешь. – Она почти кричала, глаза блестели от слез. – А если ты испугаешься и решишь, что больше не будешь выходить к людям? Миссис Ганза тогда поверит, что ты правда сумасшедшая, и заберет нас у тебя!

Я вырулила на обочину, повернулась к Иви и схватила ее за руки.

– Иви, милая, обещаю, что не позволю моим проблемам…

– Я уродка, и мне никогда не стать такой хорошей, чтобы меня полюбили! Я знаю! Я знаю! Вот как ты! Я никогда не почувствую, что меня можно любить, и ты тоже, а однажды ты перепугаешься, а у нас с Корой больше не будет дома!

Она отвернулась, всхлипывая.

* * *

– Ты сделала, что могла, – сказал в ту ночь Томас. Мы вместе сидели на кухне. – В Иви кричат эмоции. Не вини себя.

Я съежилась над чашкой остывшего чая.

– Но она права. Я совершенно не верю в себя, как же я могу научить верить ее?

– У меня есть предложение. Возможно, вам с девочками нужно немного побыть вместе. Посмотрим, как ты с ними справишься. А я на несколько дней уеду.

Я вскинулась.