Счастье за углом

Слева остались двери на кухню и в столовую, справа – дверь в большую спальню. Еще два мягких шага – и я дошел до двери в гостиную. Остановился там, готовясь встретиться с теми, кому взбрело в голову устроиться в этом очень частном и очень особом месте.

Один шаг – и я буду внутри. Я поднял ногу, готовясь шагнуть.

И услышал мягкий щелчок очень хорошо смазанного оружия. За спиной. Что-то твердое ткнуло меня в спину. Я застыл. Хриплый женский голос спокойно сказал:

– Теперь ты задаешь себе один вопрос: «Повезет ли мне?» Ну, повезет ли, подонок?

Женщина. Женщина… цитирующая Клинта Иствуда из фильма «Грязный Гарри». Я узнал ее голос. Мурашки рассыпались по спине. Не может быть. Или может?

– Привет, – тихо сказал я. Раз уж мы решили начать с цитаты, не стоило ударять в грязь лицом. – Люди Земли, я пришел с миром.

– Вперед, – ответила она. – Развесели меня сегодня[13].

– В данном случае мы имеем отсутствие взаимопонимания[14].

– Но я застрелил человека в Рино – просто чтобы поглядеть, как он умирает[15].

– А я думал, ты просто рада меня видеть.

– Обернись. Медленно.

Я начал медленно разворачиваться. Слегка расставив руки, чтобы держать их на виду. Сердце колотилось, в голове пульсировал коктейль из заботливости и возбуждения. В сумрачном коридоре меня ожидало странное зрелище – крошечное создание в пушистой парке, с лицом, скрытым под разноцветной лыжной маской, смотрело на меня бесстрашными зелеными глазами и целилось мне в грудь из мощного дробовика.

Кэти.

Я прекрасно представлял, как выгляжу сам: волосатый, неуклюжий, в низко надвинутой шапке и тяжелой пастушьей куртке на козьем меху. Я не удивился бы, нажми она тогда на курок. Веди себя приветливо. Словно ничего не случилось.

– Из всех забегаловок во всех городах, – произнес я голосом Хамфри Богарта из «Касабланки», – почему ты приехала в дом своей бабушки, не предупредив меня?

Удивительные зеленые глаза прищурились, разглядывая меня, потом расширились. Она попятилась. Дробовик дрогнул и опустился. Мягкие пухлые губы сложились в удивленное «о».

– Томас?

Настал мой черед таращиться от изумления. Она не могла опознать меня по старым фото, и мы всего лишь два или три раза общались по телефону.

– Как ты поняла? – спросил я.

Она склонила голову. Глаза стали серьезными, решительными, но блестели от слез.

– По голосу, – сказала она. И мрачно процитировала: – «Ты зацепил меня, сказав „привет“».

* * *

Эмоциональная простота той ночи, когда мы с Кэти впервые столкнулись лицом к лицу, точнее, лицом к лыжной маске, просто не поддается описанию. Если же обратиться к философии дизайна, то дом – это не просто стены и крыша, это пространство, которое заключено между крышей и стенами. Это чудо основ физики, магия идеальных креплений, дзен ограниченной атмосферы. Назовите это потоком, или фэн-шуй, или хорошими инстинктами архитектора, но, когда дом построен правильно, в нем хочется глубоко вздохнуть, медленно, ровно выдохнуть и расслабиться. Думать не нужно. Вы уже часть дома. Дом сам скажет вам, что нужно делать.

Наш дом, мой и Кэти, был правильным. Благодаря ему все было просто.

– Не нужно сегодня ничего объяснять, – сказал я, когда она опустила дробовик. – Ты не против, если я лягу на пол в маленькой спальне, пока не потерял сознание? Я не привык к дробовикам. – И к тому, какой сильной может быть любовь с первого взгляда.

– Ты хочешь остаться? – спросила она, наклонив голову.

Я кивнул.

– Даже если ты передумаешь насчет стрельбы, я не оставлю тебя ночевать здесь в одиночестве.

Она пару секунд помолчала, рассматривая меня, ее удивительные глаза словно оценивали возможные варианты моих мотивов, потом кивнула.

– Не стоит возвращаться в такую метель. Это просто чудо, что ты сюда добрался. Наверное, полный привод и зимняя резина?

– Нет, у меня грузовик «шеви» сорок седьмого года, боец по характеру. И мне нечего терять.

Положив дробовик, она принесла мне пару одеял и раздутый рюкзак.

– Тут кукурузные хлопья. Ничего лучше у меня нет. Боюсь, подушка получится шумной.

– Не беда. В голове у меня тоже шумит. Спасибо. Увидимся утром.

Я ушел в маленькую спальню, в темноте расстелил одеяла, улегся, подложив под голову шуршащий рюкзак, и уставился в потолок. Она здесь. Я слышал, как она двигается в гостиной, как шуршит по полу ее импровизированная постель. От того, что мы были вместе, ночная тишина пропиталась уютом и безопасностью.

Впервые за двадцать лет, впервые после смерти Мэри Ив Нэтти этот дом снова ощутил в себе жизнь. Мою и Кэти.

Ночь была простой и понятной.

Кэти

Томас завоевал мое сердце в тот миг, когда я смотрела на него поверх дула дробовика, а в его глазах не было ни злости, ни страха, ни любой другой узнаваемой эмоции, кроме потребности убедиться, что я в безопасности. Я знала, как смешно выгляжу в цветной лыжной маске, но он не рассмеялся.