Счастье за углом

– Томас держит свои обещания. Нам больше не надо ни о чем волноваться. Потому что у нас есть Томас. – Она взглянула на меня сияющими глазами. – И у нас есть ты.

У меня сдавило горло. Я любила этих девочек, этих маленьких человечков, которые нуждались в нас с Томасом так же сильно, как и мы нуждались в них. Мы стали семьей. Даже миссис Ганза это признала. После пожара она прислала нам е-мейл.

Дорогие мисс Дин и мистер Меттенич!

Я ошибалась. Вы действительно умеете быть хорошими родителями. Когда вы подадите заявление на усыновление, то получите мое полное одобрение. В свою очередь я ожидаю, что вы пришлете мне бисквиты, когда кафе снова откроется.

Я не собиралась сообщать ей, что будущее кафе под сомнением.

К нам подошел Томас. Он осматривал свой обгорелый пикап, который теперь вытащили из мусора. Томас погладил девочек по головам, и они улыбнулись.

– Хорошая новость, – объявил он, – заключается в том, что мой пикап выглядит не намного хуже, чем раньше. Я могу его починить. На самом деле в честь его героизма я собираюсь вернуть его былую славу и полностью восстановить его. Он будет как новый.

Я коварно улыбнулась.

– Мы все будем в полном порядке. Как новые. Но что же нам делать с Дельтой?

Томас обнял меня за плечи.

– Мы сделаем для нее то, что она сделала для нас. Мы не сдадимся.

* * *

Той теплой весенней ночью Пайк привел нас в дом Уитллспунов. У него был усталый и измученный вид.

– Она на террасе. Что бы вы ни собирались ей сказать, надеюсь, это подействует. Потому что, как я уже говорил вам по телефону, теперь она заявила, что хочет продать кафе, чтобы все прекратили ходить вокруг него кругами, выжидая, когда она передумает. Она говорит, что продаст все, что от него осталось, а также землю, на которой оно расположено. И права на название. Меню. Свои рецепты. Даже свои формы для бисквитов, по крайней мере те, что пережили пожар. Все, что только можно продать.

Томас покачал головой.

– Она же не всерьез.

– Всерьез. У нее действительно разбито сердце. Дельта убедила себя, что это место больше никогда не станет для нее убежищем. Никогда не обретет тот же дух. В этом кафе она всегда чувствовала себя в безопасности. Когда наши дети утонули, это место стало для нее священным, там не могло случиться ничего плохого ни с ней, ни с теми, кого она любила. А теперь Бог положил кабош на эту уверенность, и она так зла на Него, что плюется. Он сжег ее ресторан. Почему Он позволил этому случиться? Клео не перестает цитировать ей Библию, пытается ее успокоить. «Нам не дано понять пути Господни, ибо они неисповедимы». Но Дельта не слушает. Она зла на Господа и поэтому не собирается снова служить людям своей готовкой. – Пайк нахмурился. – Больше никакой духовной пищи.

– Я уговорю ее взяться за ум, – храбро заявила я.

Я направилась к террасе, отмахнувшись от Пайка и Томаса, чтобы они оставались в стороне, пока я буду воздействововать на Дельту при помощи шарма в стиле южная-красотка-гейша-кинозвезда.

Дельта лежала в темноте на одном из плетеных шезлонгов, одетая в старый махровый халат с парой вышитых спереди розовых кофейных чашек. Она угрюмо смотрела в никуда. Я опустилась на шезлонг рядом с ней.

– Привет, кузина. Поднимай-ка свою задницу и испеки мне несколько бисквитов. У меня бисквитная ломка.

– Ты не отговоришь меня от продажи кафе.

– А вот и отговорю. Ты не из тех, кто сдается.

У нее опустились плечи.

– Я выросла в том доме. В том доме меня научили готовить. Там родились мои первые дети. Когда они умерли, я вернулась туда, чтобы успокоиться и снова жить. Я готовила, подавала людям еде, я подкармливала ею свои воспоминания. Да, я могу построить еще одно кафе, но мне никогда не удастся восстановить тот дом. У меня просто не хватит мужества попробовать.

– Значит, ты хочешь сказать, что оставшееся не стоит того, чтобы его сохранить? Хочешь сказать, что не стоит спасать то, что перестало быть совершенным? Что оно не сможет стать чудесным по-новому? – Я показала рукой на свое лицо. – Значит, все то, что ты говорила мне, все то, во что я поверила, – все это была неправда?

Дельта моргнула.

– Ты же понимаешь, что я не это имею в виду.

– Тогда объясни мне, что же ты имеешь в виду.

– Все, что я делала, – это кормила людей и вмешивалась в их жизни. У меня нет ни единого доказательства, что я действительно изменила чью-либо жизнь. Люди меняются сами по себе. Тебе не была нужна я, чтобы указывать, как жить дальше. Тоже самое с Томасом. Я кормила тебя, вот и все. А теперь не могу даже этого.

– То есть я для тебя была просто развлечением? Ты отдавала дань вежливости своей звездной кузине? И ты не считала, что моя жизнь стоит того, чтоб ее спасли и перестроили? Тебе действительно было наплевать, убьет ли себя Томас? Для тебя мы всего лишь еще одна пара клиентов?