Счастье жить

Она с детства была твердой как скала, — уж если что забивала в голову, то ни ласками, ни угрозами, ни искусными психологическими подходами нельзя было увести ее от цели. Лилия сердилась на дочку и уверяла, что та упертая — хуже двух ослиц.

Мария Викторовна отступалась от Иветты, тем более что девушка ей пообещала:

— Я без вас никуда не поеду. Я, конечно, все равно замуж не пойду и в Москву не вернусь, но, чтобы вы были спокойны, обещаю, что возьму вас с собой. В Москву, так в Москву, будете моей бабушкой. Замуж — значит, замуж. И мужа заставлю вас любить и обожать.

Мария Викторовна умилялась до слез на свою «золотую девочку». Она так хвалила ее, что некоторые соседки даже стали говорить гадости.

— Доверчивая ты, Маша, стала на старости лет. А если она тебя ограбит?

— А ты, Галя, как была дурой, так и осталась, — в сердцах отвечала Мария Викторовна. — Что у меня брать-то?

— Говорят, у тебя украшения есть, бриллианты, изумруды. Петька-то что-то с войны принес, небось не пустой приехал, не одни медали из Германии вывез.

— И как тебе только не стыдно… Знаю тебя скоро пятьдесят лет, а язык у тебя так и остался поганый.

— Может, у меня язык и поганый, — обижалась Галя, — да только потом сама же и прибежишь помощи просить, если твоя девчонка чего стащит. — Она понижала голос: — Или еще убьет тебя, чтобы дом ей достался. На днях в «Комсомолке» писали, целую банду поймали. Втирались в доверие к одиноким старикам, заставляли подписать документы, что квартиры и дома перейдут в наследство, а потом выманивали куда-нибудь подальше от города и там убивали. И прямо в лесу закапывали, как собак.

— Галь, ты бы меньше газеты читала, честное слово. Как ребенок. Ну зачем Светочке мой дом — у нее в Москве квартира есть.

— Э-э-э, в газете зря не напишут. Может, она и не из той банды, конечно, но что-то в ней есть такое… подозрительное. И взгляд у нее какой-то странный. И непонятно, зачем она сюда из Москвы приехала. Там в Москве денег полно, работать можно спустя рукава, а зарплаты миллионные. Ходи себе по кабакам, покупай по три машины. Я тут прочитала в «Моей семье», что Басков себе за миллион машину купил, а еще какая-то из молодых певиц уже третью меняет за год. Такая же, как твоя Светка, — молодая, высоченная, худющая, точно швабра — и тоже у нее волосы короткие, только темные.

— И при чем тут машины той певицы?

Галя сама забывала при чем, потом вдруг соображала:

— Да при том, что в Москве черную икру ложками едят, их оттуда не выгонишь, так они присосались к кормушке. И если москвич добровольно едет в провинцию — значит, либо от закона скрывается, либо что-то задумывает. Думаешь, москвичка, да еще молодая, поедет сюда, если у нее какого-то тайного умысла нет? Либо она в розыске за преступления, либо собирается здесь какие-то темные делишки проворачивать. И зачем-то ей понадобилась ты — это неспроста. Вот увидишь, я тебе точно говорю, у меня глаз-алмаз!

— Занималась бы ты больше своими внуками, Галь. А то Петька недавно драку учинил возле магазина, до сих пор фингалом по улицам светит. Это должно быть твоей проблемой.

Галя обижалась и какое-то время с Марией Викторовной не разговаривала, но быстро отходила и снова приставала с расспросами. Галя была сплетницей, наверное, с самого рождения. Она совала нос ко всем соседям, живо интересовалась любыми событиями — от свадеб до поминок, от измен до внематочных беременностей, разносила свежие новости по городу, искренне считала себя полезным источником информации, давала кучу непрошеных советов — и в семьдесят лет все еще звалась Галей. Как-то не появилось у нее отчества — Галя и Галя.

А Марии Викторовне не нужны были Галины советы, и ее сведений о бандах и грабежах она не боялась, боялась же, что Иветта-Светочка уедет в Москву, забыв свои обещания. Хотя она старалась не верить, понимая, что у молоденькой девочки своя жизнь и ни к чему ей чужая старая бабка, но все равно в глубине души надеялась остаться рядом со Светочкой. Внуков растить. А если Светочка уедет — тогда жизнь станет совсем пустой.

Лиза