Счастье Зуттера

Перед входом в приют находилась совершенно пустая стоянка для машин. Сразу за ней начинался участок для котов. Кошка мгновенно замолчала. С гримасой боли Зуттер выбрался из машины, после долгого сиденья давала о себе знать коленная чашечка. Кошки в вольере тоже замерли от любопытства. Чуть дальше послышался собачий лай, звучали голоса всех регистров. Оставленные на время собаки вспомнили свои сторожевые обязанности.

Его приезд уже не был новостью. Держа в руке корзину с молчавшей, как мышь, кошкой, Зуттер подошел к двери с зарешеченным окошком и дернул за ручку звонка в виде страуса. ПОЖАЛУЙСТА, ЗВОНИТЕ И ВХОДИТЕ. Через многие двери с такой надписью прошел Зуттер с Руфью — сначала в надежде на ребенка, потом на исцеление.

Кошка в корзине вопросительно мяукнула.

— Ага, — послышался в глубине голос на бернском диалекте. — Уже идем, идем. Подождите немного.

Молодая женщина в комбинезоне с вышитыми на лямках сердечками стояла за конторкой; окошко в двери выходило на территорию, где содержали кошек. Женщина сравнивала записи в племенной книге, на которую она удобно облокотилась, и ставила на линованной бумаге какие-то крестики. Выпрямившись, она оказалась стройной особой с короткой стрижкой, и если бы не высокий голос с бернским акцентом, ее можно было бы принять за юношу. Руфь рассказывала, что молодая женщина умеет вызывать доверие. Ее следовало называть «Моди», что в ее родных краях означало «девушка».

Моди была служащей на этой животноводческой ферме. Ферма принадлежала сыну одной крестьянской четы, которая когда-то бралась содержать на время отпуска хозяев домашних животных, имея на этом дополнительный заработок. Сын стал предпринимателем высокого полета; вилла над озером не давала полного представления о его богатстве. Мелкие животные его уже мало интересовали. В соседней деревне он владел конным заводом и школой верховой езды, где дочери окрестных богачей могли предаваться своим увлечениям. Запах конюшни собирал общество, которое, по мнению этого крестьянского парня, могло способствовать его дальнейшей карьере. Собак и кошек он доверил Моди, как и экзотических животных, которые привлекали разведенных отцов в дни их общения со своими детьми. Моди, рассказывала Руфь, была любовницей этого парвеню. Но свою отставку это дитя природы на животных не вымещало. Помимо сельского хозяйства Моди изучала еще и какую-то сектантскую психологию, но так как «учиться» на ее языке означало ломать себе голову или впадать в депрессию, то она не особенно старалась. Глубокомыслием она не страдала, говорила Руфь, но культивировала собственный взгляд на вещи, который называла «целостным».

Моди подошла к Зуттеру, пожала ему руку и взяла у него корзину.

— Зуттер, — представился он, умолчав о своей гражданской фамилии. Выражения соболезнования по поводу смерти Руфи были ему сейчас ни к чему.

— Так-так, — сказала она. — Давайте-ка посмотрим.

Она откинула крышку корзины. Кошка лежала на дне, выпучив глаза, со вздыбившейся шерстью. Припав к днищу и прижав уши к голове, она была готова выпрыгнуть и убежать — и в то же время ее сковывал страх перед неизвестностью.

Моди погладила ее и ощупала прооперированное место.

— Похоже, тут все чисто.

Она решительно схватила ее за загривок и вытащила из корзины. И смотри-ка — кошке понравилась ее хватка! Она оскалила пасть и высунула кончик розового языка.

— Как тебя зовут? — спросила Моди и взяла кошку на руки.

Это был щекотливый вопрос, и Зуттер подготовился к нему заранее. Руфь говорила ему, что у каждого кота в приюте для животных должно быть имя. И так как ей самой ничего не приходило в голову, Моди на бернский лад назвала кошку Бэрли, медвежонок.

— Бэрли, — ответил Зуттер.

Моди бросила на него испытующий взгляд.

— Надо же, эту кошку я знаю, а вот хозяина — нет.

— Она досталась мне от прежней хозяйки, — сказал Зуттер.

— От госпожи Гигакс, — сказала Моди. — Вы ее знаете?

Руфь, значит, назвала фамилию мужа, а не свою девичью.

Зуттер сглотнул.

— Она переехала, но кошку с собой не взяла.

— В прошлом году она выглядела неважно.

Зуттер почувствовал, как его грудь сдавили три железных обруча Верного Генриха[26].

— Да, в прошлом году Руфь уже чувствовала себя плохо. Уехала. Очень далеко. Но кошка, — сказал он, тоже сбиваясь на диалект, — кошка у вас чувствует себя хорошо.

«Кошка останется у вас, а куда деваться мне? — подумал Зуттер. — Сейчас я здесь, но где окажусь завтра?»

— Вот справки о прививках, — шепотом проговорил он и положил тетрадку на стол.