Счастья и расплаты (сборник)

Любила Танечка Лиознова
полуподпольно,
          партизанисто.
Не знала вовсе горя слезного,
поскольку слишком была занята.
Была так долго бесквартирница,
влюбилась, выглядя не выхоленно,
лишь в ею созданного Штирлица,
но уж совсем-совсем не в Тихонова.
Забытая, бровей не хмурила —
мечтала —
          вот найти бы внучку!
Был поцелуй последний —
                    Мюллера
в ее ребяческую ручку.

Апрель 18, 2012

Культура и политика

Сказала Культуре Политика:
не выпить ли нам пол-литрика?
и не поговорить,
          но без галстука,
а то ты чего-то погаснула?!
На Вы отвечала Kультура:
«Я дочка Гомера, —
          Катулла
и Пушкина, и Чайковского,
но смотрите что-то косо вы.
Не вижу совсем уважения
ко мне,
          к образованной женщине».

Политика тут разобиделась:
«Но ты же
          одна разорительность.
Большого театра арии
нам стоят дороже всей Армии.
Нам новые технологии
нужны,
          а тебе антологии.
Банановой-нановой нации
на кой Мандельштампы и Надсоны!
Да ты постыдилась бы жаловаться.
Что просишь —
          тебе все пожалуйста». —
«Не все…» —
          ворчанула Культурочка,
лягнувшись,
          как Сивочка-бурочка,
с начальством не то что ругающаяся,
но просто частенько лягающаяся…
Политика ей:
          «Я вот она,
Взгляни, как людьми я измотана.
Что гении, что бездарности —
от всех никакой благодарности.
Читаю про все потрясения
шифрованные донесения,
и так это все выматывает,
что не до стихов Ахматовой.
Тут не поживешь вприпрыжечку.
Ты мне присоветуй книжечку,
не скушную,
          но и не стебную,
по части советов подробную…» —

«Читали «Сто лет одиночества»?» —
«Полкнижки…
          Двухсот лет не хочется…
Победы —
          лишь одномоментия!

А дальше —
          в отставку, Буэндиа!
Поэтам скажу:
          я,
                    Политика,
завидую вам,
          но поймите-ка,
на плечи взвалить катастрофы
потяжелее, чем строфы…» —

«Но в тютчевском четверостишье
Россия написана так,
          словно свыше… —
напомнила не без такта
Культура. —
          Согласны вы?
                    Так-то!»

И вместе тогда они выпили,
как будто из времени выпали.

В России Толстого, и Сахарова,
и царственного Освободителя,
что сделать, чтоб чисто,
          без заговора,
мы антихолопство увидели?

Родимая наша Евразия,
когда воплотится фантазия,
пусть даже не скоропалительно,
в тебе,
          навсегда не понурой,
культуре стать высшей политикой,
политике —
          высшей культурой?!

8 апреля 2012

Памяти Артема Анфиногенова