Счастья тебе, дорогуша!

– И что? А он был не против. Его это как раз устраивало. Может, это его даже возбуждало.

– Это не так.

– Так! – закричала я. – И потом, откуда тебе знать? И кстати, тебе не приходило в голову, что я же не одна гуляла. Были помощники.

– Он просто не мог… не мог решиться тебя бросить, – пискнула негодующая Аня.

– Это все не твое дело, дорогая, – ярость меня просто переполняла, и хотелось, страшно хотелось, просто язык чесался сказать, какого хрена ты тут выступаешь, если твой же собственный муж один из первых со мной, как ты выражаешься, гулял и клялся, что Кешка мизинца моего не стоит. А тут теперь ты, дура! И что мне делать с твоей решимостью меня покарать?

– Ты знаешь, у Кешки теперь совсем другая жизнь.

– Я рада за него. Ты только за этим звонила? Спасибо за поздравление.

– Марго, послушай…

– Лучше повесь трубку. Правда, а то хуже будет… всем, – я буквально отбросила от себя мобильник, как ядовитую змею. Потом я осторожно, как сапер, отключила его совсем, чтобы ни одна падла больше не поздравила меня с днем рождения. Все, достаточно. Я не сказала про Виноградова, и я была рада, что не сделала этого, но как же мне хотелось бросить это ей в лицо. Ей, надутой и уверенной в себе, уверенной в том, что она все про меня понимает. И что уж с ней при ее ангельском характере ничего подобного никогда не произойдет, любая беда гарантированно обойдет ее стороной. Как же я теперь ненавижу так запросто судить людей. И ведь не придет ей, сирой, в голову, что не может она знать всего, чтобы судить. Ладно, послушали и хватит. Надо отдышаться. В сравнении с такими вот поздравлениями мои виртуальные друзья из спортивного магазина и сети товаров для здоровья казались куда более адекватными. А какое мне дело, что их не существует? Зато они не грубят. Я встала, стащив с себя спящего Василия Алибабаевича, отложила книжку, забрала с собой стопку коньяку и пошла в ванную, и долго-долго смотрела на свое отражение в зеркале.

Часть третья «Не пытайся найти смысл!»

1 «Улыбнись, если хочешь меня»

Я долго стояла и смотрела на себя в зеркале, а шальные мысли бились у меня в голове. День рожденьица что надо! А Анька тоже молодец, не утерпела. Интересно, какое ей до меня дело? Я уже почти год как живу совершенно одна, свободная, аки птица в небе. Никого не трогаю, примус починяю. Казалось бы, живите и вы, и радуйтесь, что оставила я вас в покое, что удалось от меня отделаться задешево, развестись быстро и без проблем, за наличный расчет. И в друзья я к вам не лезу, и денег, кажись, не занимаю. Грейтесь теперь в лучах счастья своего обоюдоострого, сияющего такого и сытого, я-то чем, спрашивается, вам мешаю?

Получается, что мешаю. Им, что ли, шампанское кислит, если нет возможности посмотреть, как мне без них плохо? Им, что ли, надо знать наверняка, что я понесла заслуженную кару за все то зло? Да какое зло, если в нашем странном браке несчастливы были мы оба. Теперь, по прошествии времени, я видела это так ясно. Анька, будь она неладна, права. Нам с Кешкой просто нельзя было жить вместе, мы приносили друг другу одни несчастья. Странная штука жизнь, и хоть Анька позвонила, чтобы посеять смуту, именно в этот момент я вдруг почувствовала, что ни за какие деньги мира не хотела бы сейчас оказаться снова на том – на бывшем моем – месте. Меня легко понять. Согласитесь ли вы, пусть даже за очень большие деньги, добровольно заточить себя в кусок льда и смотреть на жизнь пустыми замороженными глазами, сквозь толщу мутного стекла?

Что угодно, но только не это! И если у меня оставались хоть какие-то сомнения, то после этого лета на родине они у меня пропали. Никаких полумер! Либо уж любить, либо быть одной.

Я, конечно, не ребенок и вполне представляю себе женщин, сделавших любовь средством для построения личной карьеры. Нет, я не о представительницах первой древнейшей. С ними вообще вопрос особый, тут, как мне кажется, сколько ни получай, никогда не окупится. Слишком уж велик и невосполним вред, причиняемый самой себе. Но ведь есть же такие среди нас (я не видела сама, но читала и слышала, особенно в разделе светских сплетен), кто способен и в любви просчитать все ходы и поставить на самого главного жеребца, взять главный приз, а потом много лет окучивать свое поле, по мере необходимости меняя парнокопытных. Наверное, это возможно. И ротация коней у профессиональной замужницы – это тоже своеобразная карьерная лестница. И, как всякий успех, ее успех заслуживает уважения.

Да, но при чем тут я? Когда я выходила замуж за Кешку, он всяко не казался принцем на белом «Мерседесе». Чего я искала в жизни? Отчего я убегала всякий раз, оставляя его в одиночестве? К чему возвращалась, понурив голову? Удовольствий или легкой жизни? Да я все это имела и с ним. Чего я высматривала в мужчинах, рядом с которыми отогревалась после своего куска льда?

– Неужели же ты, мадам, хочешь сказать, что ты искала любви?! – спросила я себя, подмигнув отражению в зеркале. – Тогда ты сильно продвинулась в этом вопросе.