Счастливая девочка растет

— Нина, — говорю.

Она берёт меня за руку и спрашивает:

— Ниночка, мы сейчас войдём в вагон, я всех рассажу, хочешь со мной сидеть?

— С удовольствием! — Я говорю и улыбаюсь, я радуюсь, потому что она мне очень нравится.

Мы едем в лагерь, я сижу рядом с нашей пионервожатой, её зовут Наташа, она меня обо всём расспрашивает, а я ей всё рассказываю. Ей всё-всё интересно — и про нашу семью, и про школу, и про эвакуацию, и про то, что было до войны. Она иногда вздыхает, иногда гладит меня по голове, удивляется, как я могу помнить то, что было до войны. Я смеюсь и говорю:

— Я — это ерунда, а вот у нас Анночка в два года песню сочинила!

— А у вас дома кто-нибудь поёт? — спрашивает Наташа.

— Все поют, кроме Папы и Мишеньки, — говорю, — но самый лучший голос у Бабушки!

— Ты, наверное, очень хорошо поёшь, — говорит Наташа задумчиво.

И тут я чувствую: сейчас будет что-то не то.

— Спой нам, Ниночка, что хочешь, что любишь, спой, пожалуйста! — просит Наташа.

— Спой, спой! — вдруг кричат девочки вокруг, они тоже меня почему-то очень внимательно слушали.

Вот я и влипла — Элл очка объяснила, что это не значит к чему-то прилипнуть, а это значит — попасть в такую историю, в которую ты совсем не собирался попадать, и это тебе неприятно. Я не очень-то люблю петь незнакомым людям… и я никогда не пела в вагоне! Но ничего не поделаешь — придётся петь! И потом, они все такие симпатичные, надо спеть — я же не капризная и не кривляка.

— Я спою «Рябину», хорошо? — спрашиваю у Наташи.

— Замечательно! — радуется Наташа.

Я вспоминаю Бабушку, когда она поёт, и тоже стараюсь стать выше, строже и дальше от всех. Начинаю петь — я очень люблю эту песню, — но мне мешает стук в вагоне, и вдруг поезд останавливается и стук прекращается. И я слышу, как ко мне возвращается мой голос, и тогда мне так легко и хорошо петь! И я пою всё лучше и лучше, и мне всё проще и проще петь! Вагон дёргается, опять едет и стучит, но мне это уже не мешает, голос у меня стал сильный и пухлый, и он возвращается ко мне через стук вагона.

Спела! Совсем неплохо спела! И вдруг все как захлопают — вокруг собралось очень много народа. Я смущаюсь, а Наташа меня обнимает и говорит:

— Девочки, давайте выберем Ниночку председателем совета отряда!

Какой ужас! Вот это я влипла по-настоящему: песню спеть можно, но… Председатель совета отряда — зачем мне это надо?.. И в лес не смогу так часто бегать!

— Выбираем, выбираем! — кричат девочки.

Наташа смотрит на меня, смеётся и говорит:

— Ниночка, теперь ты председатель совета отряда!

Наверное, у меня становится какое-то неправильное лицо. Наташа опять смеётся, гладит меня по голове и говорит:

— Ты умная, добрая, сестрёнок своих любишь и брата — вот если девочки поссорятся, ты ведь их помиришь?

— Конечно помирю! — Я говорю это очень уверенно, потому что знаю: обязательно помирю.

Мне в этом году в лагере совсем не плохо, хоть никаких кружков опять нет и купаться нас не водят, но всё знакомое, Наташа очень хорошая, опять Тася — главная пионервожатая, она такая симпатичная! Узнала меня и говорит, смеётся: «Ты у нас теперь начальство!» — потому что я два раза в день теперь на линейке ей рапортую. Утром: «Десятый отряд построился! К проведению дня готов!», и вечером: «Десятый отряд для проведения вечерней линейки построился!» Но вот плохо, что я не могу ей отдать пионерский салют — мне очень нравится пионерский салют! И галстук нравится, но я ещё не пионерка, я октябрёнок, мне только восемь лет, а в пионеры принимают в десять, тогда у меня тоже будет пионерский галстук! И я буду Тасе отдавать пионерский салют!

И теперь я не могу вечером говорить Ёлке «спокойной ночи», потому что я должна как председатель совета отряда следить за «порядком отхода ко сну»! Сначала я расстраивалась, а потом привыкла: мы с Ёлкой после ужина встречаемся и всё друг другу рассказываем. А за «порядком отхода ко сну» я слежу так: вот сыграли отбой — мы идём в свою палатку, там холодно, и я знаю, что простыни будут влажные и противные, но я их не боюсь, я на второй день придумала: надо быстро лечь и сразу всё к себе прилепить — тогда, только ты положишь голову на подушку, уже другой день и играют побудку. А «порядок отхода ко сну» у нас такой: девочки сразу начинают играть в каких-то дурацких «мертвяков» и рассказывают совсем непонятные и «страшные» истории, а я быстро ложусь и сплю.

В первые дни девочки стеснялись играть, но и спать не ложились. А мне ужасно хотелось спать! Тогда я решила с ними поговорить.

— Девочки, — говорю, — если вам хочется перед сном во что-то поиграть, но не до потолка, или поговорить — играйте, говорите, свет выключайте, а я буду спать, хорошо?!

Девочки ужасно обрадовались.

— А мы тебе не будем мешать спать?

— Нет, нет, совсем не будете! — радуюсь я и добавляю: — Я очень крепко сплю! Но вы играйте не очень громко и не очень долго. Если вожатые придут, у нас будут неприятности!

Сегодня Ёлка ко мне подходит после завтрака — у неё очень хитрое лицо — и говорит:

— А завтра будет родительский день!

— Завтра?! — Я очень удивляюсь и очень радуюсь.