Счастливая куртизанка

Впрочем, милорд ***, случившийся в это время в гостиной, незаметно выскользнул через боковую дверь и привел через минуту одну из масок, высокого, прекрасно сложенного человека, имени которого, однако, он не назвал, поскольку это в маскарадах не положено. Человек в маске изъявил мне на французском языке[86] свое восхищение моим нарядом, сказав, что ничего подобного дотоле не видел, и в изысканнейших выражениях пригласил меня на танец. Я изъявила свое согласие наклонением головы, но сказала, что, будучи магометанкой, не могу исполнять танцев, принятых в сей стране; вряд ли, сказала я, здешние музыканты могут сыграть мавританский танец. Он не без лукавства на это возразил, что я весьма похожу на христианку лицом, и, следовательно, он готов поручиться, что я искушена и в христианских танцах. Он никогда не поверит, прибавил он, чтобы магометанка могла обладать столь великой красотой. В ту же минуту двери моей гостиной распахнулись настежь, и он повел меня в залу. Гости, там собравшиеся, пришли в великое изумление, а музыканты даже приостановили свою игру, чтобы полюбоваться мною; наряд мой и в самом деле был достоин изумления, он был совершенно нов, весьма радовал глаз и поражал своей роскошью.

Мой кавалер, а кто он был, я так и не узнала, провел меня по зале, а затем предложил пройтись с ним в галопе, иначе говоря, повторить пляску танцоров в масках, либо, если мне угодно, исполнить какой другой танец самой. Я сказала, что предпочла бы, если угодно, что-нибудь другое; протанцевавшее мной после этого всего два французских танца, он затем подвел меня к дверям моей гостиной, а сам присоединился к остальным маскам. После того как он оставил меня у дверей, в гостиную, я, против его ожидания, туда не проследовала, а повернулась во все стороны, показав себя обществу, и, подозвав одну из состоявших при мне дам, распорядилась, чтобы та заказала музыкантам сыграть пьесу по-моему выбору. (Гости поняли, что я намерена исполнить для них танец и тотчас встали, как один, и любезно потеснились, чтобы дать мне место, ибо народу собралось превеликое множество. Музыканты замешкались (я заказала французский танец), так что я вынуждена была вновь подослать к ним мою женщину, выжидая все это время в дверях; однако, как только женщина переговорила с музыкантами вновь, они поняли, что от них требуется и я выступила на средину комнаты. Музыка дружно грянула, и я протанцевала фигуру, коей научилась во Франции в угоду принцу ***скому. Это и подлинно был отличный танец, изобретение славнейшего парижского танцмейстера для сольного исполнения дамой либо кавалером; но как танец сей был вследствие своей новизны никому из собравшихся неведом, он понравился им до чрезвычайности, и был принят всеми за турецкий; сверх того, среди гостей нашелся господин, имевший глупость объявить (если я не ошибаюсь, он даже побожился), будто сам был свидетелем, как этот танец исполнялся в Константинополе; разумеется, все это был сущий вздор.

Когда я закончила свой танец, раздались громкие рукоплескания; публика чуть ли не кричала от восхищения; некто же из присутствующих громко произнес: «Да ведь это сама Роксана[87], клянусь!» Благодаря этой смешной случайности, имя Роксаны укрепилось за мной в придворных кругах, словно оно мне и в самом деле было дано, при крещении. Мне выпало счастье, до крайности всем угодить в тот вечер, и в течение целой недели после него в городе только разговоров было, что о бале, а особливо о наряде, в котором я выступала. При дворе и в близких к нему кругах всюду пили здоровье Роксаны.

Дела мои пошли на лад, и я прославилась, как того хотела. Бал длился долго и кончился только тогда, когда я сама почувствовала усталость. Маски покинули нас часа в три ночи, остальные мужчины уселись за карты, музыка играла, не переставая, и, когда пробило шесть, кое-кто из дам все еще танцевал.

Но мне ужас как хотелось знать, с кем же это я танцевала. Кое-кто из милордов намекал, что я была удостоена великой чести. Один из них чуть было не проговорился, что моим кавалером был сам король. Впрочем, я впоследствии убедилась, что это было не так; другой возразил, что если бы это и был сам его величество, то он не уронил бы своего достоинства, танцуя в паре с такой дамой, как Роксана. Однако до сей минуты я так и не знаю, кто же это был; по манере держаться кавалер мой казался слишком юн, ибо тогда его величество был уже в том возрасте, в каком даже манера танцевать должна была выдать, что он перешел за черту молодости.

Как бы то ни было, поутру мне было передано 500 гиней с посыльным, который объявил, что особы, приславшие мне сию сумму, желают повторения бала у меня в следующий вторник, но просят, чтобы на этот раз я дозволила им взять все расходы на себя. Я была этому ужас как рада, конечно, но меня разбирало любопытство, кто же прислал мне деньги? Посланный, однако, молчал об этом, как могила, и, отвешивая мне учтивые поклоны, просил не спрашивать о том, о чем он вынужден столь нелюбезно отвечать мне молчанием.