Счастливая проститутка. Моя история

Я смотрела фильмы и читала о мафии, ну, как там убивают людей и потом они исчезают с лица земли. И до сих пор тщательно избегала всяких контактов с мафией.

«Я уже отсидел десять лет в тюрьме, – продолжал Муррей спокойно. – Мне сейчас тридцать семь лет. Но я выжил, и сейчас мне могут здорово намылить холку из-за тебя. Но не могу видеть, когда славные девушки вроде тебя попадают в такие передряги».

Он отвел взгляд от лобового стекла и посмотрел на меня в упор. «Я делаю это для тебя, но ты тоже должна сделать одну вещь. Дело, за которое мы взялись, – это не детская забава. Сегодня нас ждет опасная серьезная работа. Ты должна делать каждый момент лишь то, что я тебе скажу, и тогда все будет нормально. Не бойся и делай точно так, как я тебе скажу».

Думаю, что от таких слов у меня глаза полезли на лоб. «Что ты хочешь сказать, Муррей?» – спросила я.

«Повторяю, Ксавиера. Что бы ты ни увидела сегодня – никогда больше об этом не вспоминай. И никогда не упоминай моего имени и не говори никому, что произошло».

Я выглянула из окна автомобиля на мокрую улицу в падающих струях дождя, и меня прошиб холодный пот.

«Муррей, – спросила я после паузы, – почему мы должны встретиться с ними перед входом на кладбище в Квинс, ведь это, наверно, самое жуткое в мире место, особенно в такой мрачный вечер?» Муррей посмотрел на меня, как на глупого несмышленыша. «Ксавиера, – сказал он, – что за дурость. Ты что думаешь, они собираются встретиться с тобой перед входом в магазин Сакса на Пятой авеню или «Максвелле Плам»? Они хотят встретиться с нами там, где не будет свидетелей».

В пятнадцать минут девятого Муррей остановился перед входом на кладбище. Рядом проходил хайвей, по которому мчались одна за другой машины. Справа от нас стоял монумент, и около него под арочной крышей небольшой тупичок, может быть, около пяти метров длиной.

Никаких других припаркованных машин вокруг не было видно. «Муррей, – сказала я. – Все это туфта. Уже четверть девятого, а их все еще нет», Я страшно хотела домой, пока не произошло что-нибудь ужасное.

Муррей свирепо посмотрел на меня. «Делай, как тебе сказано. Садись на заднее сиденье и заткнись. И бога ради, не трясись ты так, вроде пичужки, которая вот-вот замерзнет до смерти».

Мне не оставалось ничего другого, как взять мой зонт с острым концом – мое единственное оружие в тот вечер – и перелезть на заднее сиденье машины. Но ничего не происходило. Мы наблюдали за машинами, проезжавшими мимо, и ни одна из них не остановилась А дождь продолжал моросить, и я замерзала все больше. Муррей курил сигарету за сигаретой, и было заметно, как он все сильнее нервничал. Он открыл окно, и за ним почти ничего не было видно.

Затем медленно, словно из ниоткуда, приблизилась сзади машина с включенными фарами. «Муррей, они здесь», – прошептала я. Оглянувшись, я увидела через заднее стекло автомобиля двух мужчин, сидящих на переднем сиденье автомобиля. «Муррей, это нечестно, – сказала я. – Мы договаривались о встрече только с одним».

«Не волнуйся, не волнуйся», – успокаивающе забормотал Муррей. Автомашина подъехала к нам, потом проехала мимо. Мы видели, как двое незнакомцев осматривали оттуда нашу машину, чтобы определить, сколько человек находится там. Они проехали еще немного и остановились примерно в четырех корпусах впереди. Эти двое зажгли сигареты и закурили. Затем один из них вышел из машины и подошел вплотную. При свете уличных фонарей было видно, что он одет в белую ветровку и джинсы. У него были длинные белесые прямые волосы и четырехдневная щетина. Это был, определенно, тот самый панк, и его внешность абсолютно точно соответствовала описанию того малого, подложившего письмо под дверь. Он постучал в стекло машины около Муррея, который опустил его и представился: «Эй, я ее дядя».

Парень сказал: «Могу я побеседовать с тобой, приятель?» Муррей открыл дверь с другой стороны, и неопрятный юнец стал обходить автомобиль. Он все время бормотал и разговаривал сам с собой и наконец влез в машину. Было очевидно, что он наподдавался до одеревенения.

Его глаза беспорядочно вращались, и взгляд, казалось, был направлен внутрь, когда он неожиданно начал вещать: «Мы не хотим сказать ничего плохого, но такие девушки не должны шляться везде, таская в собой грязные снимки и показывая их всем».

Я разозлилась и заорала: «Что ты хочешь сказать? Что я показываю их всем? Эти фотографии были украдены из моей собственной квартиры!»

«Заткнись! – Муррей зыркнул на меня, и я замолкла. Затем он повернулся к этому типу с горшком вместо головы на плечах. – Давай выйдем и поговорим. Кто это другой в машине?»

Забалдевший хиппи заявил: «Ну я пошел. Мы согласны порешить дело на четырех тысячах. Давай гони их прямо здесь».

Муррей отрицательно покачал головой. «Нет. Мне кажется, так делать не надо. Я думаю, следует отойти в сторону на улицу, а не обсуждать такое дело в присутствии этой леди».