Счастливая семья (сборник)

– Ну, она удивилась, что мы уехали так быстро из того дома, и сказала, что сегодня убирать здесь не будет. Еще она спросила, сколько дней мы здесь пробудем, и я ответила, что два месяца. Но мне кажется, она ничего не поняла. Брысь, брысь! Да что ж за наказание такое? – Мама немедленно переключилась с Финиты-Афродиты на кошек, которые сидели на террасе и гипнотизировали дверь взглядом. Взглядами. Их было трое. Три пары немигающих глаз. Всего шесть глаз, выражающих презрение и независимость. Нет, они ничего не просили. Они сидели и смотрели на маму. Мама смотрела на них. Наверное, в детстве наша мать была чемпионом по игре в гляделки. Она могла держать кошачий взгляд не хуже, чем кошка. И даже переглядела их – кошки медленно развернулись и ушли первыми.

Да, именно Финитой мы стали звать с того дня домработницу. Прозвище себя оправдало. Домработница никак не могла понять, почему мы переехали, сколько времени проживем в этом доме, и каждый раз с надеждой спрашивала: «Финита три дэйз?» Почему-то ей казалось, что мы непременно должны уехать через три дня. Забегая вперед, скажу, что Финита задавала этот вопрос дважды в неделю, и спустя месяц у нее начались настоящие паника и депрессия. Мы все никак не уезжали и даже не собирались. У мамы тоже началась паника. Как она выяснила у Эммы, домработница должна была приходить дважды в неделю – по понедельникам и четвергам. Но Финита приходила к нам во все дни, кроме понедельника и четверга. Маме понадобилось три недели, чтобы понять – ни в понедельник, ни в четверг Финиту ждать не стоит. А когда стоит – непонятно. Мама могла с утра подмести весь дом, помыть полы, и вдруг входная дверь без звонка открывалась, и на пороге возникала домработница с немым укором в глазах, на устах и во всем теле. Несколько раз мы заставали сцену общения мамы с Финитой. Надо признать, репутация мамы сильно пострадала – с домработницей она так и не нашла общего языка, как ни пыталась. Можно было подумать, что разговаривают две сумасшедшие женщины. Впрочем, так, наверное, и было. Если мы возвращались с пляжа, а мама лежала на диване с ледяной грелкой на голове (находка в морозилке – пластмассовый контейнер; мама даже мечтала завести такой дома), значит, сегодня приходила Финита и довела нашу мать до головной боли. Так вот про общение.

– Я, – домработница указывала на себя, – Афродита. Ты, – она указывала на маму, – Мария. Афродите вот сколько лет. – Она четыре раза выставляла пальцы вперед и показывала еще шесть пальцев. – Марии – сколько? – Мама послушно выставляла перед собой ладони и показывала, сколько ей. Точно так же они выясняли, сколько лет мне, Симе, папе, тете Наташе и дяде Боре.

Как мы успели выяснить, Финита знала много языков. И разговаривала сразу на всех. Помимо любимого «финита», которое относилось ко всему – отъезду, чистящему средству, уборке, полотенцам, домработница употребляла в речи слово «капут», «три дэйз» (именно так) и каждый раз спрашивала у меня и у папы: «Ду ю спик инглиш?» Ответ ей не требовался. Домработница считала, что папа вообще не говорит по-английски. Впрочем, как считала, что по-английски не говорит и ее хозяйка – самая что ни на есть англичанка Эмма. Так что Финита считала себя полиглотом. Мама при этом страдала – ни ее местный акцент, ни жестикуляцию Финита не понимала. И если мама брала швабру и показывала, что нужно помыть пол под кроватью, домработница делала вид, что ничегошеньки не уразумела. Тогда мама поднимала Симу и трясла ею как знаменем, объясняя Фините, что детям вредна пыль. Но домработница опять ничего не понимала. Чтобы объясниться, мама перемывала весь пол, выдраивая под кроватями, но Финита говорила: «Окей, Мария», – что могло означать: а) мама хорошо помыла, б) домработница все поняла, в) могло не означать ничего. Мама нашла русско-греческий разговорник и за вечер выучила все слова – швабра, пыль, кровать, полотенца и много чего еще. При очередной встрече она решила поговорить с Финитой на ее родном языке, но все опять закончилось провалом. Домработница смотрела на маму и кивала: «Окей, Мария». И мама уже ходила по потолку от бессилия.

При этом домработница была очень общительная и поговорить ей хотелось нестерпимо. Встретив папу с Симой на дорожке, ведущей от дома, – они шли на детскую площадку, Финита кричала: «Бебиситтер?» Мол, ты работаешь бэби-ситтером? Папа обижался и не находил слов для ответа, поскольку Финита не шутила, а спрашивала всерьез.