Счастливая семья

Свидетелем этой сценки оказался еще один человек – тихий милый садовник, который приходил раз в неделю. Пожилой немногословный мужчина очень понравился маме, поскольку всегда срезал для нее одну розу. Розы были страстью садовника. К другим цветам он оставался равнодушен, зато розовые кусты подрезал с такой любовью, что мама завидовала цветам. Мама могла подолгу сидеть на террасе и смотреть, как садовник орудует ножницами, как бережно приподнимает бутоны, как ласково снимает с куста сухие листья. До всего остального сада ему не было никакого дела. Сад был заросший, кусты обстрижены наспех, трава – косо. Зато розы были вне всяких похвал. Так вот, держа в руках розу, садовник вошел в дом, поскольку дверь, как всегда, была открыта, и увидел дядю Борю, который изображал Ромео. Садовник молча положил розу на стол и вышел. Но тут случилось странное с Эммой. Она подергала ногами, чтобы дядя Боря ее опустил, и достаточно резко высвободилась из его объятий. Хозяйка кинулась за садовником, что-то говоря ему по-гречески.

– Что это с ней? – удивилась тетя Наташа, которая собиралась убить дядю Борю, но не знала, каким способом.

– Ничего, – ответила мама. – Садовник – муж Эммы.

– Не может быть! – ахнула тетя Наташа и временно решила не убивать дядю Борю.

– Почему не может? Он очень милый, – возразила мама.

– И он ее до сих пор ревнует! – Тетя Наташа вернулась к мыслям об убийстве дяди Бори. – Какие отношения! Какой мужчина! А она? Совсем его не ценит! Ну, где справедливость? Почему таким женщинам (тетя Наташа произнесла это с презрением) достаются такие мужчины (что было сказано с восхищением)!

– Между прочим, еще большой вопрос, кому повезло. Она – хозяйка, а он – просто садовник, – заметила мама, которая, если бы не папа и мы с Симой, точно стала бы предводительницей феминисток и борцом за права женщин.

– Значит, он благородный. – Тетя Наташа переключилась с возмущения собственным мужем на восхваление чужого. – А то, что он занимается розами, говорит о его тонкой душе! Не то что у некоторых (тетя Наташа пальнула взглядом в дядю Борю, но тому уже было все равно – он погрузился в газетный бридж. Впрочем, тетя Наташа всегда говорила при дяде Боре так, будто его нет в комнате).

– Ты бы хотела, чтобы дядя Боря тоже был садовником? – уточнила мама.

– Ну что ты все переворачиваешь? Может, у него есть другие таланты! Раз Эмма ради него бросила свою Англию и переехала жить сюда.

– Ради мужа она, между прочим, выучила его родной язык, а он так и не удосужился выучить английский. – Мама, как всегда, защищала женщин. – И она, я в этом не сомневаюсь, приносит доход в семью. И обеспечивает и себя, и мужа!

– Я тоже обеспечиваю мужа! – почти закричала тетя Наташа.

– Но ты же не научилась играть в бридж! – не сдавалась мама.

– Еще чего не хватало! – фыркнула тетя Наташа.

Мама с тетей Наташей разошлись по комнатам, и каждая осталась при своем мнении.

За ужином разговор вернулся к тому, кто ради кого что делает. Мы нашли, точнее, мама нашла, поскольку за еду отвечает она, маленькую таверну. Мама сказала, что, пока она не наладила регулярную поставку рыбы и мяса в наш дом, она просто не знает, чем нас кормить (замороженную еду из супермаркета мама обходит стороной, и мы можем умереть с голоду, но она ни за что не приготовит нам мясо, которое пережило ледниковый период в морозильной камере). На вывеске перед таверной значилось, что там готовят настоящую итальянскую пиццу, пасту и все остальное – тоже итальянское. Маме понравился вход и белье, которое сушилось на втором этаже дома-таверны. Она успела разглядеть, что на веревке развешаны детские вещи, и решительно вошла внутрь. Оказалось, что она заметила не только детские вещи, а это для нее является гарантией качественной пищи и душевной атмосферы, но и дрова, которые были сложены в аккуратную поленницу. Нас вышел встречать официант – спокойный молодой парень, который говорил очень тихо. Почти так же, как наш папа. Папе, кстати, он сразу понравился. Как и обстановка – музыка в таверне была еле слышна. А столики выходили на крошечный, на три шезлонга, пляж между камнями.

– У вас действительно настоящая итальянская кухня? – строго спросила мама: когда речь о еде, она всегда становится очень строгой. – Пицца настоящая или замороженная?

– Настоящая, – спокойно ответил официант.

– И вкусная? – уточнила мама.

Официант показал на пустые тарелки, которые только что собрал со стола.

– И у вас есть настоящая печь? – спросила мама.

– Да, хотите посмотреть? – нисколько не удивился тот.

– Хочу, – ответила мама и отправилась на кухню, как будто всю жизнь знала дорогу именно на эту кухню.

Мне всегда становится неудобно, когда мама себя так ведет. Но поделать с этим ничего нельзя – запретить ей входить на кухню невозможно. И пока она не сунет нос во все кастрюли – не успокоится. В обычных ресторанах на маму смотрят с возмущением и недоумением, поэтому в обычные рестораны мы не ходим.

Пока мама инспектировала кухню, мы разместились за столом.