Счастливая встреча

Джуди смотрела в окно, сжимая в руке медальон и не зная, хочет ли она увидеть Буна на подъездной аллее или боится этого. Да откуда ему взяться — прошла ведь почти неделя с тех пор, как она прогнала его, неделя бесконечных разговоров с полицией и прочими официальными лицами. Но теперь наконец вина Бафорда окончательно установлена юридически. И Джуди постепенно начинала сознавать, что она, может быть, навсегда распрощалась с Такером Буном.

«Я не знаю, что думать», — сказала она ему в тот последний вечер и до сих пор не знала, что думать, хотя все дни и ночи напролет перебирала в памяти все, что между ними было. Здравый смысл говорил ей, что Бун лгал ей и с ним не следует иметь больше дела. Но когда она вспоминала выражение его лица в тот день на ферме, вспоминала жар их объятий, ей хотелось верить, что у него были веские причины поступить так, как он поступил. «Ты тоже захотела бы отомстить за смерть матери», — твердило ей сердце, но разум тут же возражал: если он такой благородный, зачем он увез сумку с деньгами? И если он взял деньги, чтобы выкупить свою ферму, почему он до сих пор не прислал за братьями?

Сонм мыслей роился у нее в голове, гордость боролась с сердечной тоской, надежда тлела в груди, несмотря ни на что. Она твердила себе, что поступила правильно, что жизнь с Буном могла принести ей только горе, но в глубине души знала, что до самого смертного часа не забудет выражение его лица, когда она назвала его лжецом. Он сказал ей однажды: «Есть люди, которые не стоят того, чтобы их спасать». И, отвернувшись от него в тот вечер, она словно признала, что он один из таких людей.

Джуди сжимала медальон, и слезы катились у нее по щекам.

— Ну почему, Бун? — шептала она. — Разве мы не могли бы вместе отстроить твою ферму?

Не говори глупостей, одернула она себя. Чтобы жить вместе, им надо выговориться, как-то преодолеть разделяющую их пропасть — ас каждым днем эта пропасть становится все шире. Раз Бун не пытается ее вернуть, значит, он предпочитает и дальше жить так, как жил прежде, — одиноким волком, не обремененным никакими привязанностями.

— Я помню, как я подарила тебе этот медальон, — сказала вошедшая в комнату Гинни. — Что случилось? — мягко спросила она, садясь рядом с Джуди. — Отчего у тебя такой грустный вид?

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

Гинни улыбнулась, вспомнив, что в эту игру в словесные прятки они не раз играли и прежде.

— Ты поклялась беречь этот медальон и потом передать его своей собственной дочке. Видимо, Такер Бун немало для тебя значил, если ты отдала ему медальон.

— Ты знаешь?

— Я твоя мать. Неужели же я не замечу, что моя дочь подарила кому-то свое сердце? — ласково произнесла Гинни.

И тут Джуди не выдержала. Слишком много на нее обрушилось: тоска одиночества, страх, что она больше никогда не увидит Буна. Она с рыданиями бросилась в объятия матери.

— О, Гинни, я так его люблю! Почему я полюбила такого неподходящего человека?

Гинни молча гладила ее волосы, выслушивая исповедь дочери. Джуди рассказала ей все, начиная с момента их встречи, кроме того, что она отдалась Буну. Она была счастлива излить душу, но, кончив, ощутила какую-то пустоту.

— А теперь, — всхлипнула она, отодвинувшись от Гинни, — я не знаю, чему верить. Ты слышала, что говорил Ланс. Мне не хочется думать, что деньги для Буна важнее всех нас, а как еще истолковать его поведение?

— Это ты должна решить сама — сердцем, — сказала Гинни.

— Как странно, Бун всегда внушал мне, что думать надо не сердцем, а головой.

— Естественно, он же мужчина, — со смешком проговорила Гинни. — Мужчины боятся доверять своим чувствам.

— Раф же доверяет.

Гинни покачала головой, подумав, как ее упрямый муж настоял сегодня утром на поездке в Новый Орлеан, чтобы решить все дела с юристами, хотя сам пока ходит с трудом, опираясь на палку.

— Раф делает успехи, однако работы еще предстоит много. — Гинни погладила Джуди по руке. — Но он все же признал бы, что тебе следует верить. Ты прекрасно разбираешься в людях.

— Но с Рустером мне не сравниться, — с улыбкой сказала Джуди — А что говорит Рустер? Что надо немедленно ехать в Миссури?

Рустер каждый день уговаривал Джуди ехать к Буну, уверяя ее, что тот без них ужасно страдает.

— Рустер и без того пилит меня день и ночь, и близнецы тоже. Неужели он и тебя уговорил?

— Меня незачем уговаривать. Я знаю, что ты хочешь туда поехать. — Гинни улыбнулась. — Не бойся, детка. Любовь — это большой риск. Нам с Рафом тоже было нелегко, но если бы мы очертя голову не бросились друг к другу в объятия, то не нашли бы своего счастья.

— Как я могу ему верить? Он мне лгал.

— Позволь ему по крайней мере объяснить, почему он это делал. Мы все уверены, что ты не могла полюбить плохого человека. Дело не в том, веришь ли ты ему, а в том, веришь ли ты сама себе.

Джуди посмотрела на медальон. Да, надо верить себе. Гинни права, она полюбила Буна, не вдаваясь в рассуждения. Она с первой минуты разгадала в нем порядочного человека. И она знает, что нужна Такеру Буну. А он нужен ей.