Счастливая Женька. Начало

На улице, глотнув все ещё теплого, но уже дышащего ночной прохладой воздуха, Жене стало немного легче. Шурочка говорила какие-то хорошие и теплые слова. Укрепляющие веру, дарящие надежду. Но Женя не чувствовала и не слышала почти ничего. Разговаривать и видеть никого не хотелось. Ехали молча. – Слава Богу, что деликатной и чуткой Шуре ничего не требуется объяснять, – думала Женя. Шурочка все понимала без слов, и Женя ощущала глубоко внутри себя тепло, очень напоминающее благодарность. Хотя, чем ближе подходили они к дому родителей, тем сильнее овладевало ей другое чувство. До боли знакомое ей. Чувство вселенского отвращения к собственной персоне, граничащее с ненавистью. Женька представлялась себе отвратительным монстром, что-то вроде гнусной твари из её недавнего сновидения. А кто же она ещё?! Её отец умирает, сын тонет в наркотическом дурмане, а чем занята её голова? О чем она думает практически круглосуточно, не взирая на присутствие рядом близких людей: дочери исестры с мужем? Конечно, о выпивке. Выпить хотелось так, что немели мышцы лица. Застывала в гранитной окаменелости шея, сводило челюсти и леденели руки. Ни о чем другом Женя думать была не в состоянии. Срочно нужно было выпить. Несмотря ни на что. Бухнуть, тяпнуть, дорболызнуть, – зачем-то она лихорадочно подбирала синонимы, – махнуть, хлопнуть, дернуть, поддать (пропустить), врезать (вмазать), опрокинуть, – Я схожу с ума, – проносилось в голове безостановочно, – Клюкнуть, отхлебнуть, накатить, – продолжала она с каким – то удовольствием мазохисткого толка, – Хлобызднуть, шарахнуть, засандалить, кирнуть, раздавить, жахнуть, чекалдыкнуть…Переведя дух, Женя замедлила шаг, и хмуро смотрела на показавшийся дом в конце улицы. Он поблескивал свежевыкрашенным, веселенькой желтой краской боком, и радушно демонстрировал тяжелые гроздья иссиня-фиолетовой «изабеллы», переплетающиеся с мелкоцветковой вьющейся розой, будто одновременно приветствовал, угощал и чуть-чуть хвастался. Подойдя ближе, Женя взяла Шурочку за руку и больно стиснула. Калитка была открыта и даже немного распахнута. Неслыханный проступок с точки зрения, её отца, Валерия Михайловича. В голове у Жени тут же возник менторский отцовский голос: «Калитка должна быть закрыта всегда!» Во дворе под навесом потихоньку ржавела старенькая «Волга». За последний год отец ни разу не сел за руль. Им навстречу вышла Зинаида, ещё больше осунувшаяся и как будто уменьшившаяся в размерах. Она быстро подошла к Шуре, и растерянно, завозившись руками, неловко обняла её.

– Он зовет… вас…тебя постоянно, хирург сказал, ему не больше двух суток осталось, – Зинаида Евгеньевна всхлипнула и пошла в дом, увлекая Шуру за собой, на пороге обернулась на дочь, – Женя, ты обожди, я сейчас только провожу, тут вот ещё с Димой беда.

Через неделю Женя провожала Шуру и Владимира. Они стояли в аэропорту, ожидая регистрации. Женя держала обоих за руки: