Счастливая женщина

К Ухманским езжало много коротких знакомых. У старших барышень были свои ровесницы — зрелые и перезрелые девицы, подобно им не вышедшие замуж за неимением женихов, или дамы, уже отцветавшие и потому готовые гнать и ненавидеть всех дам цветущих и завидуемых, в числе и главе коих была всюду превозносимая Марина Ненская. В свете, на каждом шагу, и между самыми безвредными, благонамеренными существами, беспрестанно возобновляется история того афинского обывателя, который, не знавши Аристида, хотел его изгнания, потому что, говорил он, — «скучно слушать, как все хвалят этого Аристида». Похвалы и внимание, расточаемые кому-нибудь, доставляют ему тысячи врагов, которые и в глаза его не видали. Оттого у бедной Ненской было так много врагов и оттого все приятельницы старших Ухманских с такою радостию принимали и повторяли, разумеется преувеличивая их, жалобы на Марину, издыхаемые сестрами Бориса. Скоро в этом кругу и во всех прочих к нему примыкавших не было другого разговора, как про бесстыдную связь и гнусные проделки Марины с Ухманским, и счастливая женщина, хранящая свою тайну, как заветный клад, не дающая ни малейшего повода к подозрениям и пересудам, была оглашена, растерзана и посрамлена злоязычием прежде, нежели она успела спросить себя, откуда падало на ее голову такое раздражение всех злословий и клевет.

Откуда?..

Разумеется, из того самого дома и семейства, где всего более должны были щадить и оберегать ее, если бы согласные и примерные семейства понимали, что значат и чего требуют взаимные отношения чести и дружбы между родными!

Когда шум был произведен и всеобщее восстание праздного злоречия, ядовитой зависти и притворного смиренномудрия успело уже помрачить славу и имя Марины, Ухманские стали упрекать Бориса в безнравственности Ненской, допустившей про себя такую молву, и добродетельное отчаяние их вышло из меры. Им было и стыдно и страшно за Бориса…

Если бы он совершил воровство или фальшивый вексель и Марина бы ему помогала, то нельзя было бы более огорчаться и более кричать оскорбленному и обесчещенному семейству!.. А между тем, ни мать, ни сестры Бориса не были злыми или вовсе бесчувственными созданиями. Нет, напротив, они были из числа так называемых bonnes personnes, добрых особ, но эти-то именно bonnes personnes и делают, и причиняют всякое зло и всякий беспорядок в свете, то языком своим, то своею страстию и привычкою мешаться в чужие дела, заниматься всегда чужими тайнами. Мелочность, щепетильность, ограниченность их сосредоточивают их в пеленах собственных, тесных понятий; скудные сердцем, недостаточные умом, они все судят на свой лад, все измеряют на свой аршин, не хотят понять ничего общечеловеческого и гонят с жестокою нетерпимостию все то, чего не понимают.

Борису становилось с каждым днем все труднее согласовать свою любовь с домашним спокойствием и родственными отношениями. Каждая минута его счастия продавалась ему теперь ценою бессчетных неприятностей и препятствий. Чаша радостей его была упоительна и сладка по-прежнему, но горечь оставалась на дне ее и отравляла жаднопиющие уста… Взор его стал омрачаться, и прежняя задумчивость одинокой поры его жизни показывалась по временам на его отуманенном челе. Марина замечала, и страдание все более и более вкрадывалось в ее душу, которая только просила покоя и забвения от людей, чтоб наслаждаться жизнию, для которой природа дала ей любовь, страсть, силу и молодость.

В таком положении находились они друг перед другом и оба вместе перед светом, Борис Ухманский и Марина Ненская, когда канун Нового года доставил новый случай требовательности семейству Борисову и принес еще обманутую надежду и грустный недочет той, которую свет еще не переставал так ошибочно именовать счастливой женщиной.

VI. Радости счастливой любви