Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена

— Филипп, почему нам, артистам, всегда приходится работать на темной стороне? Отвечать не обязательно — вопрос, по сути риторический, да и говорили мы на эту тему много раз. Мне просто захотелось его озвучить.

Сказав это, она все же быстро опустила голову, успев поймать на лету лишь одну из нескольких тяжелых капель, покатившихся из ее темных глаз вниз. Филипп обнял ее и, ощущая как она вздрагивает всем телом в попытке сдержать эмоции, легонько похлопал ее по спине.

— Не стесняйся своих слез. Это во время репетиций ты не должна была плакать. Это во время прогонов ты обязана была контролировать себя. Это на сцене я запретил тебе давать волю своим человеческим чувствам. Лишь Зрителю там разрешено смеяться и плакать. А сейчас тебе все можно. Сейчас всем нам можно все, — говорил он примкнувшим к ним друзьям.

Так они и простояли с пару минут, обнявшись, слушая всхлипывания и дыхание друг друга, время от времени ощущая, как чья-то рука сжимает плечо или шею, словно свою собственную, как пульсирующим потоком течет по этому единому, только что родившемуся организму общая кровь.

— Вы и сейчас предпочитаете помолчать и поплакать, — заговорил наконец Филипп после долгой паузы. — Увы, прописная истина настолько проста, что оказывается непонятной большинству. Я понимаю, что люди должны проходить через трудности в жизни, и всем бывает тяжело, но все это нам дается лишь для того, чтобы было с чем сравнивать свои состояния и выявлять момент своего Счастья. Не познав черного, не увидишь белого. И тут у меня также возникает один риторический вопрос: неужели людям всегда оказывается мало того черного, что они уже получили? Ведь Жизнь очень чуткая, и она вынуждена будет добавлять все новые и новые мазки черной краской в общую картину. Но станут ли они в конце концов на столько же счастливее?

Вопрос повис в воздухе. Еще несколько мгновений в тишине, после чего Филипп захотел взбодрить друзей, добавив немного шума в их общий счастливый вечер.

— Ну что ж, — сказал он, похлопывая по плечам и спинам обнимавших его друзей, — во всяком случае они счастливы сейчас, и не нам сдерживать этот молодой огонь, который мы сами зажгли.

Он кивком разрешил Марку Эго открыть дверь и впустить ожидавших там встречи с артистами зрителей, которых к их великому удивлению оказалось так много, что подсобное помещение и гримерки физически не смогли бы вместить всех. И они решили вернуться на сцену.

Аплодисменты и выкрики «Браво!» не прекращались. Филипп оглядел своих друзей, стоявших по обе стороны, и чудом не прослезился от того, что увидел. Где были сейчас те молчавшие, хлюпавшие носами и тяжело переводившие сдавленное от слез дыхание артисты, еле стоявшие на ногах, надеявшиеся лишь на плечо друга, не способные произнести и слова? Вместо них рядом с Филиппом находился небольшой коллектив его друзей, своим внутренним светом способных затмить весь свет зала, щедро пущенный братьями Максимилианом и Минервино.

Кто это там стоит, рядом с микшерским пультом? Это не Ласло — тот все еще продолжает работать. Это и не Ленни, который аплодирует, не жалея свои большие ладони и оглушая хлопками выдвинутого им вперед Томми, который забыл о смущении и тоже во все ладони аплодирует артистам; он словно впервые в жизни видит что-то, что способно его очаровать. Это не Аби и не Лина, ведь они здесь, скромно стоят рядом с проходом, в котором они сегодня не раз то исчезали, спеша подправить прическу или изменить деталь грима, то появлялись, продолжая сопереживать созданным ими же образам. Ах, эти незаметные Черный Король и Белая Королева! Знали бы все эти люди, какая большая роль была возложена на их плечи! Знали бы они и то, как много было сегодня на сцене от верного Марка Эго — единственного, кто практически не показывает никаких эмоций, за исключением лишь довольной, слегка гордой, но от этого не менее теплой улыбки, и мерно аплодирует, стоя у входа в «Кинопус». Филипп прекрасно знает этот язык тела, и внешний вид его друга говорит обо всем.

И все же, кто он, тот кто сейчас начал махать Филиппу? Он машет ему активнее, и Филипп отвечает. Аплодисменты усиливаются. Глаза артистов влажны от слез. Филипп видит, как кто-то, пробираясь сквозь толпу, подносит два больших букета цветов. Я'эль и Агнесса принимают их с еще большей радостью, и когда открываются лица дарящих, Филипп узнает в них красавцев Мартина с Сюзанной, словно пришедших сюда с какой-то торжественной церемонии. Они не уходят обратно, а остаются в первом ряду, встав рядом с Альбертом, который время от времени кивает, говоря: «Молодцы, ребята! Молодцы!». И искренняя радость читается на их лицах.

Стоя на залитой светом сцене «Кинопуса» перед сотней рукоплещущих зрителей, счастливый Филипп Сэндмен искренне повторяет про себя: «Сейчас, все Силы Мира, сейчас! Пусть это будет сейчас! Пусть это будет красиво!».