Счастливая звезда (Альтаир)

Митяй и Лева хотели было воспользоваться предложением, но Женя сурово взглянул на них и вежливо отказался. Неудобно, все-таки нужно чувствовать и понимать, что есть известное расстояние между Левкой и обществом старших. У них свои интересы, свои разговоры. На подносе покачивается графинчик с водкой. Ясно, что она не предназначается для мальчишек.

Заметив косой взгляд Жени, Набатников не настаивал. Действительно, графин мальчуганам не очень-то подходит. Он забежал в каюту, взял у официанта тарелку и, выбрав самых крупных раков, отправил ребятам на стол.

— Садитесь со мной, — предложила Зина, когда они вошли в ресторан.

Затем спросила, не удалось ли поймать волну «бродячего телеглаза», и, услышав отрицательный ответ, посочувствовала:

— Жалко мне вас. Если в Жигулях ничего не получится, попросим летчиков. В Куйбышеве меня знают. Свои ребята, помогут.

Зина уже заканчивала обед, сейчас вылавливала из компота чернослив. Женя смотрел на нее и думал не о помощи летчиков, а о девушке с теплым, отзывчивым сердцем.

В салон-ресторан вошел человек в сиреневой полосатой пижаме. Его иссиня-черные волосы курчавились на висках. На затылке просвечивала маленькая, с пятачок, лысинка. Человек расправил над ней пышную прядь и сел за большой стол посреди салона.

— Мишук! — громко крикнул он в открытую дверь. — Папа тебя дожидается!

Из коридора, подпрыгивая на одной ноге, выбежал шестилетний мальчуган в матроске, взгромоздился на стул и поставил перед собой заводной автомобиль.

— Хочу мороженого, малинового… — капризно заныл мальчик.

Он крутил головой, болтал ногами и всем своим видом старался показать, что все ему надоело и все не нравится.

Отец мягко убеждал его: Мише сначала надо обедать, а потом уже есть сладкое. Но сын оставался непоколебим, зная, что ему долго перечить не будут.

— Ну, я тебе самолет куплю, — уговаривал папа.

— Где купишь? — пищал юнец. — Врешь, обманываешь! Тут магазинов игрушечных нету…

Довольный отец, улыбаясь, посмотрел на присутствующих: видите, мол, какой сообразительный мальчик, его не проведешь!

— Приедем в Куйбышев — и куплю, — продолжал он уговаривать. — Надо хоть немного скушать!

Наконец после долгой осады мальчишка устал и за несколько ложек супа, которые обещал проглотить, выторговал себе не только самолет, но и паровоз с вагонами.

За этой сценой с интересом наблюдали студенты и Зина. Она мрачнела, уткнувшись в чашку с компотом. Лева отворачивался, краснел, а Митяй сжимал под столом кулаки, готовый по-своему накормить шестилетнего властелина.

Митяй обожал ребят. Все мальчишки с соседних дворов ходили за ним толпами. Как же иначе? Он был организатором ребячьей футбольной команды, наисильнейшей в районе. Это он построил во дворе турник, повесил кольца и научил ребят заниматься гимнастикой. Он был их товарищем, другом и советчиком. А тут этому визгливому отпрыску ничего не посоветуешь — папаша на страже.

Журавлихин был в смятении. Ведь совсем недавно он соглашался с Набатниковым о недопустимости равнодушия к людям — все равно к знакомым или незнакомым. Афанасий Гаврилович требовал активного вмешательства в воспитание юных граждан, смело указывая на их ошибки, на недостойное поведение в общественном месте. «И что же? — спрашивал себя Женя. — Вот он, живой пример, когда надо подсказать папаше, как не надо относиться к сынку. На глазах у всех он коверкает характер мальчишки. Из таких вырастают себялюбцы, стяжатели, молодчики вроде вчерашнего танцора. Так почему же я молчу? Ведь нелепо, противно. И все это понимают — и все молчат».

Журавлихин знал, что у Набатникова нашлось бы смелости прямо высказать самодовольному отцу справедливые и резкие слова. Не сейчас, а позже, на палубе, Афанасий Гаврилович постарался бы познакомиться с ним, завести разговор о воспитании, а потом убедительно доказать, к чему приводит родительская слепота.

Однако, когда Женя себя представил в роли советчика, ему сразу стало скверно. Молодой отец изумленно вскинет вверх черные дуги бровей: «А вы-то, собственно говоря, здесь при чем?» — и пошлет безусого доброжелателя к черту. Трудная жизнь! Видишь плохое, нездоровое, а по молодости лет сказать не решаешься (ведь он же не Левка, «инспектор справедливости»). Неудобно перед старшими: они вправе обижаться. Могут вежливо, с улыбочкой заметить, что ты нахал и выскочка. Тяжело молодым! А где же выход?

Отводя глаза в сторону, чтобы не встретиться с вопрошающим взглядом Зины, Женя торопливо глотал куски творожников, не ощущая в них никакого вкуса.

Зато мальчишка, выпросив все, что ему нужно, обедал с завидным удовольствием. Его повелительный голос и нетерпеливый стук ложки по тарелке заполняли весь ресторан. Вспомнив обещанное, потребовал мороженое, но только малиновое, и когда сказали, что его уже нет, истерично заревел.

Видавший виды официант пожимал плечами, отворачиваясь к окну. Папа готов был сам превратиться в сладкое, тающее мороженое, лишь бы угодить своему единственному, обожаемому. Пообещал велосипед, чтоб ездить по палубе, и мальчишка немного успокоился.