Счастливчик

Мишке было не до смеха. Упорство девушки доводило его до исступления. Он совсем потерял голову, забросил учебу к чертям собачьим, и откалывал такие штуки, подключая к ним едва ли не весь институт, что наконец лопнуло терпение у ректора, проректора и декана факультета, вместе взятых.

Мишку вышибли к чертовой матери с третьего курса без права восстановления.

Другой опомнился бы, остановился, а он вообще осатанел.

Снял квартиру и пробивался немыслимыми путями к сердцу своей обожаемой девушки.

Ну и допрорывался. Наряд милиции, прибывший по вызову вахтера, скрутил Мишку, ночью пробравшегося в общежитие. Все бы ничего, с кем из «гусаров» не бывало? Ну, подержали бы до утра, ну заподкалывали бы. Ну протокол, штраф, да и отпустили бы…

Но на беду Мишка был крепко выпивши. Он оказал такое сопротивление, что пришлось вызывать подмогу и скорую помощь для милицейского наряда, который прибыл первым.

Шел тысяча девятьсот восемьдесят шестой год, и Мишку, для того, чтобы не портить статистику «благополучного состояния уровня преступности», не посадили, а по-быстренькому,( «по– бырику», как выражался сам Мишка), отправили в Афганистан.

Чертенок! У него и служба пошла, как по маслу! Не трус, не прятался за спины, сам просился в рейды. У части боевые действия, потери, урон. У Мишки – ни царапины и боевые награды. Его в самое пекло, а он – целехонек.

– Счастливчик! – хлопали по плечам сослуживцы Михаила, при вручении очередной награды и предоставлении отпуска на Родину. Впрочем, ни один отпуск он использовать не захотел. Ему тут нравилось!!! Его так увлекла новая жизнь, что он без сожаления выкинул из головы ту самую, из-за которой «загремел» в Афган. Он так освоился, что кроме дел боевых, между рейдами, наладил дела обменные, торговые, и откровенно наживался, как мог. Приобретал такие вещи, которые многим гражданам Советского Союза были не по карману. А если даже позволяли деньги, просто их было не достать. Мишка «наголодался», настрадался от домашней нищеты, и с каждым приобретением, с каждой новой закупкой расцветал. Правда, за вклад в основу будущей благополучной жизни пришлось расплатиться. Появилась у него болезненная подозрительность. Все казалось, что кто-то злоумышляет, на его запасы. Как бы ни нравилась служба Михаилу, а психику Афган и домашняя нищета подорвали – таки. Дошло до того, что он осторожно, чтобы не попасться на глаза дежурному, крался к каптерке, где хранил свое богатство, чтобы «подловить» злодеев, и расстрелять их позже где-нибудь в афганских горах. Не дай Господь, кто-то покусился бы на Мишкино имущество. Он действительно был бы убит из пистолета «Беретта» с глушителем, который как-то в рейде Мишка вывернул из руки убитого душмана, опередив его выстрелом на доли секунды.

Заболел человек. «Синдром частной собственности». Дневальные, караульная служба, часовые, были предупреждены. До «дембеля» Мишке оставалось немного, а в остальном он был абсолютно нормальный. Решили закрыть глаза на его «странности». Связываться с комиссией– перекомиссией себе дороже, а большой беды авось да не наделает, рассудило начальство. Ну, что ж. По своему мудро. У всех хватило ума Мишку не дразнить, и все обошлось.

На «дембель» Мишка ехал не то что «упакованный», а «упечатанный». Таможня, прохождение границы, для него – героя, проблемой не стало. Тут сунул сувенир кому надо, здесь посмеялся, выпятив грудь, так увешанную наградами, что материя гимнастерки не выдерживая, свисала этаким пластом, когда Михаил наклонялся передвинуть чудовищные сумки с раздутыми боками. Туда-сюда по сувенирчику, по импортной ручке, по «жвачке», и тузельские пограничники даже помогли «сумочки по-бырику подкинуть» к такси.

Безумный разгуляй, который устроил в первый месяц Мишка своим друзьям, весь город оповестил о том, что «Медведь» на дембельнулся. Но!

Как только отпили, отгуляли, оторали первый месяц, сразу наступило: «Ша! Хватит!».

Неловко, все-таки герой, воин, знаете ли. Да и опыт Мишке подсказал – сколько-то его выходки власть потерпит, а потом начнется… Да и бережливость завопила: «Хорош! С ума сошел?» И начал Михаил обустраиваться в повседневной гражданской жизни.

Горбачевская перестройка распахнула широкие ворота для организации «собственного дела». Открылись многочисленные кооперативы, частные предприятия, акционерные и прочие общества.

Не растерявшись, «по-бырику», Михаил организовал собственную швейную фирму под названием «Медведь». Благодаря «афганским» заслугам, приобретенным на войне навыкам, где нажимом, где подкупом, размахнулся, развернулся и зажил в свое удовольствие. Если надо было действовать официально, не стеснялся козырнуть заслугами, где неофициально, действовал через криминальные структуры.

Постепенно отстроил дом по собственному проекту, обустроил его по высшему разряду, и заподумывал жениться.

Все так же не было отбоя от девушек. И невезучие друзья, не сумевшие «определиться» в новой жизни, завистливо вздыхали:

– Счастливчик!